Мы остановились у тротуара, глядя через дорогу на мою гостиницу. - Значит, ты здесь живёшь? – Бен пытался перекричать уличный шум. Я кивнула и шагнула из машины. Он придержал меня за руку. - Только не говори, что под своим именем. - Нет, Моной Лизой назвалась, - съязвила я, облизывая пересохшие губы. – Не задавай дурацких вопросов. - Тебе нельзя там появляться. - Ты думаешь полиция… - У нас есть проблемы посерьёзнее полиции. Я уж было решила возразить, но промолчала. «Проклятая Кэйт» – разве не это убийца прошептал мне на ухо? Значит он знает моё имя. И если начнёт искать меня, то перво-наперво заявится в гарвардский «Постоялый двор» - гостиницу, что ближе всех к библиотекам. Но куда же мне тогда податься? - Давай ко мне, - предложил Бен. Другого выхода и вправду не было. Проскочив Массачусетс-авеню, мы торопливо поднялись на Боу-стрит, свернули на Маунт Оберн, оттуда на Дж. Ф. Кеннеди-стрит и заспешили к дальней стороне Гарвард-сквер. Бен жил в отеле «Карл», что у реки. «Карл» был самым роскошным отелем в Кембридже – эдакий фермерский дом в новоанглийском стиле, с налётом легкомысленного городского шика. Здесь останавливались члены королевской семьи и коммерческая верхушка, приезжающие в Гарвард, чтобы навестить своих чад или наведаться к врачу. Студенты, вынужденные ютиться в душных квартирках в Сомервиле, и мечтать не могли о подобной роскоши. Мне самой не приходилось бывать в таких апартаментах. У Бена была не просто комната – у него был номер люкс. Я невольно застыла в дверях: диваны, обитые пурпурной тканью, строгие чёрные стулья с высокой спинкой словно стражники окружали массивный стол, на краю которого стоял портативный компьютер и в беспорядке лежали бумаги. Ряд окон позади стола открывал взору светящийся город. На крышах набережных зданий ещё светили маяками полукруглые башенки, а на востоке уже засеребрились первые рассветные лучи. Крепко прижимая к себе книгу, я в нерешительности остановилась на пороге. - Почему я должна доверять тебе? – снова засомневалась я. - Твои опасения мне понятны, – ответил Бен. – Вот только если бы я действительно хотел тебе зла, то давно уже расправился с тобой. Я же говорил, Роз наняла меня для твоей защиты. - Так может сказать каждый. – Я вдруг поняла, что потеряла из виду его револьвер. Быстро пройдя мимо меня, Бен закрыл дверь. Почему я раньше не замечала, какой он высокий? И глаза у него зелёные, широко поставленные. Бен откашлялся. - В делах людей бывает миг прилива; он мчит их к счастью, если не упущен, а иначе всё плаванье их жизни проходит среди мелей и невзгод.* Лучшей рекомендации от Роз трудно было и придумать – её любимая цитата из Шекспира. Правда, признавала она это крайне неохотно: считала, что любимые цитаты – не более чем проявление сентиментальности, мещанства и предсказуемости. И всё же эти строки из «Юлия Цезаря» как нельзя лучше отражали главную идею жизненной философии Роз – веру в счастливый случай. Веру, которую она упорно пыталась привить и мне. Вот только когда я вняла её урокам и ухватила подвернувшуюся возможность работать в театре, негодованию Роз не было предела: мой уход из науки она посчитала позорным бегством, малодушием и предательством. В ту последнюю нашу встречу, ночью, я швырнула ей эти слова из «Цезаря» в лицо. Лишь много позже я вспомнила, кому принадлежали они в пьесе – Бруту, соратнику, обратившемуся в убийцу. * У. Шекспир, «Юлий Цезарь» (пер. И. Мандельштама)