Владимир Игоревич Баканов в Википедии

О школе Конкурсы Форум Контакты Новости школы в ЖЖ мы вКонтакте Статьи В. Баканова
НОВОСТИ ШКОЛЫ
КАК К НАМ ПОСТУПИТЬ
НАЧИНАЮЩИМ
СТАТЬИ
ИНТЕРВЬЮ
ДОКЛАДЫ
АНОНСЫ
ИЗБРАННОЕ
БИБЛИОГРАФИЯ
ПЕРЕВОДЧИКИ
ФОТОГАЛЕРЕЯ
МЕДИАГАЛЕРЕЯ
 
Olmer.ru
 


Doubter

ДАЛЬШЕ – ТИШИНА* Затормозив на обочине, мы несколько мгновений вглядывались в здание гостиницы напротив. - Так ты здесь остановилась? – прокричал Бен сквозь гул мотора. Кивнув, я шагнула на дорогу. - И что, назвалась своим же именем? - он придержал меня за локоть. - А ты как думаешь, Моной Лизой, что ли? – огрызнулась я, облизывая пересохшие губы. - Тогда и не думай туда возвращаться. - Да ведь полиция… - Полиция – еще не самое страшное. Я открыла было рот, чтобы возразить, но тут же осеклась. «Чертовка Кэт»,**- вот что прошептал тогда убийца мне на ухо. Он знает мое имя. И если он начнет меня разыскивать, то первым делом отправится именно в «Инн эт Гарвард», ближайшую к библиотекам гостиницу. Но куда же еще мне идти? - Ко мне, - распорядился Бен. Выбора у меня, в общем-то, не было. И мы помчались: через Массачусетс-авеню до свертка на Боу-стрит, с нее на Маунт Оберн, а оттуда, не сбавляя скорости, по Джей Эф Кей, до самого конца Гарвард-сквер. Бен остановился в «Чарльзе», в двух шагах от реки. Это был шикарнейший отель в Кембридже, странным образом сочетавший в себе надменную элегантность модных апартаментов и традиционность новоанглийской загородной усадьбы. Здесь располагались королевские особы и главы корпораций, приезжавшие в Гарвард повидаться с детьми и личными врачами. Местным аспирантикам, набившимся, как сельди в бочки, в душные квартирки Сомервилля, такое жилье и не снилось. Да и мне еще не доводилось побывать в подобных комнатах. У Бена была даже не комната, а номер-люкс. Я замерла на пороге, вбирая в себя детали: мягкие очертания малиновых кресел, почетный караул черных, средневекового вида стульев вокруг большого стола, увенчанного ноутбуком в ворохе бумаг. А дальше - стройный ряд окон, и в каждом - сияющие огни города. Над рекой все еще тепло светились купола, словно ночные фонарики, хотя с востока через небо уже тянулись серебряные нити рассвета. - Так с чего я должна тебе верить? – снова засомневалась я, стоя в дверях как вкопанная. Книжку я по-прежнему крепко сжимала в руках. - Да вроде не с чего, - согласился Бен. - Но если бы мне нужно было тебя убить, я бы давно это сделал. Повторяю: меня наняла Роз. Для твоей защиты. - Ясное дело, что еще ты скажешь, - краем глаза я отметила, что пистолет его в какой-то момент нашего разговора исчез из поля зрения. И тут, внезапно ступив мимо меня через порог, он захлопнул за нами дверь. Высокий – неожиданно осознала я. И его глаза, совсем рядом - зеленые, широко расставленные. Кашлянув, он вдруг заговорил стихами: - В делах людей бывает миг прилива; он мчит их к счастью, если не упущен, а иначе все плаванье их жизни проходит среди мелей и невзгод.*** Это было все равно что зачитать рекомендательное письмо от Роз. Из всего Шекспира эти строчки были ее любимыми, хотя признавалась она в этом неохотно, считая, что излюбленные афоризмы у большинства людей, как правило, сентиментальны, пошлы и однообразны. И все же этот кусочек из «Юлия Цезаря» наиболее точно передавал жизненную философию Роз, с ее искренней верой в неповторимость счастливого случая, верой, которую она пыталась привить и мне: не упусти свой звездный час! Однако когда у меня и вправду появился редкий шанс оседлать удачу, поступив в Театр, - о, какой тут поднялся крик! Как бушевала Роз, называя мой уход из мира науки побегом, малодушием и даже предательством... Тогда, в наш последний вечер, я швырнула ей в лицо те самые слова из «Цезаря». И лишь позднее вспомнила, кому в пьесе они принадлежали: Бруту, ученику-убийце. _____________________ * предварительное название (последняя реплика в монологе умирающего Гамлета, в переводе М. Лозинского). Хотя судить об этом можно только после прочтения всей книги, цитата может оказаться довольно близкой по смыслу к названию оригинала (“Interred With Their Bones” - выдержка из монолога Марка Антония в пьесе «Юлий Цезарь»), но более знакома русскому читателю, легче узнаваема. Другой возможный вариант, ассоциативно близкий к оригиналу: «Не дороже праха» (Брут о погибшем Цезаре, трагедия «Юлий Цезарь», акт III, сцена 1, в переводе И. Мандельштама). ** «Чертовка Катарина» – прозвище персонажа комедии «Укрощение строптивой» (перевод П. Мелковой) *** перевод И. Мандельштама


Возврат | 

Сайт создан в марте 2006. Перепечатка материалов только с разрешения владельца ©