Эхо Лоренс: Уже в сознательном возрасте я обнаружила, что при езде в автобусе у меня потеют ладошки. В такси - спирает дыхание. А когда сажусь за руль, то сердце бьется с такой силой, что отдает в ушах и все становиться бесцветным. В такие моменты я почти теряла сознание. Я была полностью уверена, что в меня врежется другая машина. Воспоминание о той аварии с лобовым столкновением, контролировало меня на подсознательном уровне. Это зашло так далеко, что я не могла перейти улицу из-за страха, что какой-то водила может рвануть на красный свет. Мой мир стремительно катился вниз, становясь все меньше и меньше. И вот бамс! Вдруг мне придумалось идеальное лекарство от этого недуга. Если бы я только могла подстроить аварию и пережить ее, тогда я смогла бы забыть о своем страхе. Если бы я только могла врезаться своей машиной в другую, чтоб они аж вмялись друг в дружку. Тогда я бы поняла, что аварии со смертельным исходом настолько редки, что не стоит из-за этого заморачиваться. И вот я начала преследовать других водителей, ища идеальную машину для столкновения. Идеальная авария. Всего одна, идеальная, контролируемая авария. Выбранная машина могла выглядеть идеально подходящей, но стоило подъехать достаточно близко, чтобы врезаться в капот, как я видела сзади детское сиденье. Или водитель оказывался настолько молодым, что, глядя на него, понимаешь, как авария разрушит его страховую историю. Или же я ехала у кого-то на хвосте, пока не становилось ясно, что у него ужасная работа с минимальной зарплатой и последнее, чего не хватает, так это вывихнутой шеи. В любом случае, такая смена ролей помогла моим нервам. Вместо того чтобы ждать когда меня убьет другой безбашенный водитель, я сама стала хищником. Я стала охотником. Всю ночь напролет я искала. Не сосчитать людей, за которыми я следила, думая стоит ли таранить их машину. Моя идеальная авария вырисовалась в лице парня с мертвым оленем, привязанным поперек крыши его автомобиля. Такой себе гребанный убийца Бэмби, парень, одетый в камуфляжную куртку и шапку с откидными ушами. Он водил душный четырехдверный седан с мертвым оленем, привязанным вдоль машины так, что голова бедняжки свисала с крыши на лобовое стекло. В городе мертвый олень врядли пропадет из виду, так что я держу дистанцию и еду с ним по соседству, выжидая удобного случая, высматриваю идеальное место, чтобы надрать убийце зад. Какое нибудь место, где авария не создаст пробку и не зацепит случайных наблюдателей. Как вам это. Я охочусь за ним также как и он преследовал бедное четырехногое создание. Выжидаю, чтобы совершить свой лучший удар. Нет, серьезно, я прямо поехала на этом. Я чертовски взволнована. Я проношусь на желтый свет, оставляя кучу машин позади. Притормаживаю и отстаю, когда он поворачивает, затем поворачиваю за ним. Я держу дистанцию, поэтому он не должен заметить как долго уже я у него на хвосте. В какой-то момент я теряю ублюдка. Он проносится на красный, легко сворачивает вправо и исчезает за следующим углом. Все эти месяцы слежки я ждала подобного момента и вот моя идеальная авария обломалась. Загорелся зеленый, и я ринулась искать его, свернула в тот же поворот, но он исчез. Еще один квартал, я просматриваю все встречающиеся перекрестки, надеясь, что где-то промелькнет труп оленя, этот несчастный, глупый убитый олень, но нигде никого нет, просто зашибись. Никого. Слушайте дальше. Я уже ехала домой, довольная, по крайней мере, тем, что мне не придется конфликтовать с этим неотесанным охотником из-за разбитой панели его грузовика – как вдруг я увидела мертвого оленя. Автомобиль съехал с дороги, на холостом ходу проехал к Макдрайву очередного Макдональдса. Водительское окно опустилось, и бородатая физиономия пролаяла что-то в микрофон перед витриной с меню. В люминесцентных огнях Макдрайва машина казалась изъеденной ржавчиной. Вся такая разноцветная, исцарапанная. Большая часть машины желтая - цвета мочи, но водительская дверь голубая – как небо. Крышка багажника бежевая. Я съезжаю на обочину и жду. Рука протягивает через окно выдачи заказа белый пакет, водитель дает руке немного бумажных банкнот. Еще рывок и автомобиль цвета мочи с легкостью пересекает бордюр и вливается в поток транспорта. Прежде чем он снова исчезнет, я сажусь ему на хвост. Крепко пристегиваю ремень безопасности. От удара моего бампера задняя часть его машины должна расплющиться в лепешку, делаю глубокий вдох. Закрываю глаза и жму на газ. И снова засранца нет впереди. Машина полетела вперед, носясь от машины до машины так быстро, что мертвая задница оленя, казалось, машет хвостом мне в лицо. Преследуя его, я совсем забываю, что у меня не все в порядке с рукой и ногой. Я забываю, что половина моего лица не может улыбаться. Преследуя его, я больше не осиротевшая девочка. Олений зад вихляет в потоке машин и это все, что я вижу. Впереди загорелся красный. На машине цвета мочи вспыхивают тормозные фары, потому как водила притормаживает и сворачивает направо. На мгновение олень исчезает, пока я не поворачиваю за ним. И там, в тихом переулке, без свидетелей и полиции, я закрываю глаза и…бац! Звук, тот звук до сих пор звучит в моей голове. Тот момент намертво впечатался в мою память. Передняя часть моей машины так глубоко похоронена в его драндулете, что мертвый олень свободненько так болтается. Веревки разорвались, и олень разломился напополам. Приблизительно в районе живота туша разорвалась на две части. И внутри вместо крови и кишок, олень белый. Полностью белый. Водитель с силой открывает свою дверь и вызывающе выскакивает из машины. На нем камуфляжная куртка, стеганная и огромная. Хлопают отвороты его шапки, хлопают с каждым его шагом в моем направлении. Я говорю, «Твой долбаный олень…» говорю я, «это чучело». И парень отвечает, «Конечно, это чучело!»