Брюс Холланд Роджерс
ЛЮБОВЬ — СТРАННАЯ ШТУКА

Мы с Тоддом пили пиво в «Фолсом Гриль».

— Знаешь, я сегодня опять видел Анджелу, — сказал я.

— Да? Где?

— В универмаге. Она была с каким-то парнем по имени Джим. Заросший такой, неопрятный. Хотелось пожелать ему удачи – может, повезет больше, чем мне. Но я не стал. Хотя надо было. – Я распечатал сигару.

Тодд кивнул.

— Пламя любви всё не гаснет, да?

Я усмехнулся.

— Не то что пламя. Огонек, пожалуй. – Я вытащил из кармана зажигалку и показал подрагивающий язычок пламени. Потом поджег сигару и начал раскуривать.

— Мне казалось, раньше она много для тебя значила, — сказал Тодд.

Тонкая струйка голубоватого дыма поднималась от кончика сигары. Где-то за барной стойкой звякнули бутылки.

— Ну, знаешь, раньше я был не в себе. В принципе, мне с ней было нормально. Она симпатичная, есть о чем поговорить, да и секс был неплох. С тех пор я подумал и решил, что к женщинам не надо привязываться слишком сильно. Наши отношения не были чем-то настолько особенным, чтобы лезть из кожи вон, пытаясь их вернуть. – Я выпустил колечко дыма.

— Любовь – странная штука, — сказал Тодд.

— С этим не поспоришь, — ответил я, гася сигару.

* * *
Мы с Тоддом пили пиво в «Фолсом Гриль».

— Знаешь, я сегодня опять видел Анджелу, — сказал я.

— Да? Где?

— В универмаге. Она была с каким-то парнем по имени Джим. Заросший такой, неопрятный. Хотелось найти булыжник побольше и разбить ему башку. Но я не стал. Хотя надо было. – Я распечатал сигару.

Тодд кивнул.

— Пламя любви всё не гаснет, да?

Я усмехнулся.

— Не то что пламя. Испепеляющий огонь, пожалуй. – Я вытащил из-под стола огнемет и показал подрагивающий над запальником язычок пламени. Потом поджег дальний конец бара, откусил конец сигары и начал жевать.

— Мне казалось, раньше она много для тебя значила, — сказал Тодд.

Черный маслянистый дым наполнял комнату. Где-то за барной стойкой лопнули бутылки.

— Ну, знаешь, раньше я сильно преуменьшал. Жизнь с ней была раем на земле. Мы любили одни и те же книги, одни и те же фильмы, одну и ту же музыку. С ней можно было разговаривать о чем угодно, а в постели она была гибкой, как кошка. С тех пор я не прикоснулся ни к одной женщине. По сравнению с Анджелой другие возбуждают не больше, чем комки сырой глины. Наши отношения были чем-то настолько особенным, что я отдал бы жизнь, лишь бы вернуть их хоть на пять минут. – Я проглотил пережеванный табак и откусил от сигары еще кусок.

— Любовь – странная штука, — сказал Тодд.

— С этим не поспоришь, — ответил я. Нас заволокло дымом.