Брюс Холланд Роджерс

Любовь — странная штука

Мы с Тодом потягивали пиво в гриль-баре «Фольсом», и я сказал:

— Представляешь, встретил сегодня Анджелу.
— Правда?— удивился он.— И где же?
— В торговом центре. С ней был какой-то помятый тип с растрёпанной бородёнкой, Джим что ли. Хотел было пожелать ему с Анджелой бо́льшей удачи, чем снискал я, но не стал. А зря.

Я снял обёртку с сигары..


Тод вопросительно вскинул голову:
— Признайся, а ведь в тебе до сих пор не стих огонь к этой женщине?



С моих губ сорвалась самодовольная ухмылка.
— Не скажу, что огонь, скорее огонёк.


Я достал из кармана зажигалку, чиркнул и продемонстрировал неровный язычок пламени. Потом прикурил сигару и начал делать короткие затяжки.


— Из нашего последнего разговора я понял, что она многое для тебя значит, — сказал Тод.



Сизая струйка дыма поплыла из сигары. Где-то за барной стойкой звякали бутылки.


— Когда мы говорили с тобой в последний раз, я нагородил чепухи. Надо сказать, у нас с Анджелой всё было ни шатко, ни валко. Да, она мила, что-то в ней есть и нам было неплохо в постели. Однако с некоторых пор я решил, что не позволю женщинам залезать мне под кожу. Я и попыток вернуть наши отношения не делал, потому что ничего особенного они не представляли.

Я выпустил изо рта дымовое колечко.


— Любовь — странная штука, — изрёк Тод.
— Точнее не скажешь, — отозвался я и затушил сигару.




Мы с Тодом потягивали пиво в гриль-баре «Фольсом» и я сказал:
— Представляешь, встретил сегодня Анджелу.
— Правда? — удивился он. — И где же?
— В торговом центре. С ней был какой-то помятый тип с растрёпанной бородёнкой, Джим что ли. Я боролся с диким желанием размозжить ему голову булыжником. В чём, к сожалению, преуспел.

Я снял обёртку с сигары.


Тод вопросительно вскинул голову:
— Признайся, а ведь в тебе до сих пор не стих огонь к этой женщине?

Моё лицо прорезала кривая усмешка.
— Не скажу, что огонь, скорее неукротимый пожар.


Я достал из-под стола огнемёт и продемонстрировал нервное пламя горелки, а потом запалил дальний угол бара. Рванул зубами кусок сигары и принялся жевать.



— Из нашего последнего разговора я понял, что она многое для тебя значит, — сказал Тод.



Маслянисто-чёрный дым заволакивал комнату. Где-то за барной стойкой с грохотом взрывались бутылки.



— Когда мы говорили с тобой в последний раз, я не сказал и сотой доли. Жизнь с ней была раем. Нам нравились одни и те же книги и фильмы, мы любили одну и ту же музыку. Анджела была прекрасной собеседницей, а в постели двигалась с кошачьей грацией. После такого у меня и мыслей не возникает о других женщинах: все они в сравнении с ней не сексуальнее комьев сырой глины. У нас всё было так, что я бы умер, не мешкая, за лишние пять минут с этой женщиной.


Проглотив пережёванный табак, я заново откусил от сигары.



— Любовь — странная штука, — изрёк Тод.
— Точнее не скажешь, — отозвался я, в то время как мы задыхались в дымном мареве.