Он только перекидывал ногу через раму велосипеда, а Шивани уже промчалась мимо, шлепнув мужа по ягодице.

- Эй, поберегись! – крикнула она.

Джереми Маттис взлетел в седло, несколько раз нажал на педали, догнал жену, и, обогнав ее, вылетел на улицу. Он уже получал наслаждение от невесомости новой рамы и от плавного переключения скоростей и передач. На углу они притормозили, и, посмотрев по сторонам, свернули. Джереми снова поднажал. Велосипед был уравновешен совершенно иначе, чем его старенький «турист», и Джереми слегка раскачивался на ходу.

До этого дня у него не было возможности проехаться по-настоящему. Они вырулили на Мэйн-стрит и подкатились по переулку к задней двери кафе, где собралась небольшая кучка друзей. Марти, Гретхен и Ли уже были на месте, каждый со своим велосипедом.

Джереми заехал на тротуар, и тут из кафе, с чашкой кофе в руке, появился Оуэн Турлоу.

- Хороша лошадка! – обронил он, кивнув на новый велосипед. - Должно быть, я слишком много тебе плачу.

- И давно ты ему платить начал? – заявила Шивани. – Я-то думала, он преподает исключительно из любви к профессии! Кстати, деньги за этого малыша отдала я, из той суммы, что получила от генерального прокурора.

Ректор приветственно махнул ей в ответ.

За исключением Оуэна, остальные ограничились бутылкой воды, и уже горели желанием пуститься в дорогу. Наконец, все снова оседлали велосипеды и поехали напрямик, по дорожке на Алум-Крик. День выдался пасмурный, и, время от времени, освежая их, начинал слабо моросить дождь, а вот шины стали скользить. Почти пять миль маневров между бегунами, детскими колясками и прогуливающимися собачниками - и город остался позади. Теперь они неслись по открытому холмистому ландшафту центрального Огайо, а рядом петляла река, то подступая к старой железнодорожной насыпи, то вновь удаляясь от нее.

- Эй вы, пижоны, хватит рисоваться! – громко пропыхтел Оуэн.

Джереми обернулся и помахал ему рукой. Он испытывал такой неподдельный восторг от своего стального мустанга, что невольно вырвался вперед, заставляя друзей ехать быстрее обычного. Он сбавил скорость и перестроился, пропустив вперед Гретхен. Поравнявшись с женой, Джереми услышал ее тяжелое дыхание. Но Шивани не собиралась признавать, что выдохлась – характер не позволял ей спасовать перед мужем. Более того, на ее лице сияла широкая улыбка.

- Ну как? – спросила она.

- Ага, - выдохнул Джереми. – Отлично!

Позже он будет вспоминать, каким быстрым и сильным чувствовал себя в этот миг. Ритм гонки был прекрасен, да и вообще - день был отменный. С него лил пот, тут же высыхая на ветру, но даже это ощущение было в радость; правда, досаждала влага, которая скапливалась под кромкой шлема, и Джереми смахнул ее пальцем. И тут он увидел, как из высокой травы у берега реки вынырнул лесной сурок. Эту секунду он не забудет никогда: вот сурок тоже заметил их, поднял голову…

Наверное, Джереми, застигнутый врасплох, был весь во власти движения, ритма… Он заколебался. Попытался ли он крикнуть? У него перехватывало горло, когда эта сцена всплывала в памяти.

Животное, в свою очередь, тоже застыло в нерешительности. И вдруг, с поразительной скоростью, этот комок плоти из перекатывающихся мышц и жира метнулся через тропу. Увернувшись от Гретхен, сурок, словно таран, врезался в колесо велосипеда Шивани.