Он как раз перебрасывал ногу через сиденье, когда Шивани проскочила мимо и шлепнула его по заднице. «Берегись!» – крикнула она.

Джереми Мэттис вскочил в седло и поравнялся с женой всего за пару оборотов педалей. Он обогнал ее и полетел по улице, восхищаясь легкостью новой рамы и плавной работой сцепления и шестеренок. На первом же повороте они с Шивани сбавили скорость, чтобы переброситься взглядами, а потом он снова рванул вперед, чуть повиливая: равновесие на этой машинке нужно было держать совсем не так, как на его древнем туристическом велосипеде.

<...>

До сегодняшнего дня им не выпадало случая опробовать байки за городом. Они проехались к Мэйн, развернулись и пронеслись по переулку к заднему выходу кофейни, где уже собралась их команда. Марти, Гретхен и Ли стояли у своих велосипедов.

Джереми подкатил к тротуару, и в этот момент в дверях показался Оуэн Терлоу с кофе в руках.
– Классный аппарат, – сказал он и одобрительно приподнял стаканчик, салютуя новому байку. – Наверное, я слишком много тебе плачу.
– С каких это пор ты ему вообще платишь? – вмешалась Шивани. – Я думала, он преподает из чистой любви к искусству. Но, как ни крути, а этот красавец достался нам в обмен на мой чек от генерального прокурора.
Ректор и ей отсалютовал стаканчиком с кофе.

Остальные удовольствовались водой в бутылках; всем уже не терпелось отправиться в путь. Вскоре они оседлали байки и понеслись к дороге на Алум-Крик. День выдался облачным, иногда принимался моросить дождик, принося с собой прохладу и попутно делая дорогу скользкой. Чуть меньше пяти миль лавирования и поворотов – и город остался позади, вместе с любителями бега трусцой, детскими колясками и хозяевами, выгуливавшими собак. Теперь они летели через расстилавшиеся перед ними открытые равнины центрального Огайо. Рядом, то приближаясь к старой железной дороге, то снова отдаляясь от нее, петляла река.

– Эй, красавец, хорош выделываться! – громко пробурчал Оуэн.
Джереми оглянулся и помахал ему. Новый байк нес в себе заряд такой чистой радости, что он, сам того не осознавая, все время вырывался вперед, и друзьям приходилось гнаться за ним в несвойственном им темпе. Он сбросил скорость и ушел вбок, так, чтобы Гретхен могла возглавить колонну. Когда он поравнялся с Шивани, та тяжело дышала, но ни за что на свете не призналась бы ему в этом. Она от души улыбнулась ему в ответ.
– Ну и? – спросила она.
– Ага, – отозвался он. – Круто!

Ощущение силы и скорости переполняли его – он вспомнит об этом позже. Ритм, движение, весь этот день – все было просто отлично. Ветер так здорово размывал и сдувал капельки пота со лба, кроме одной надоедливой струйки прямо над бровью, как раз под краешком шлема. Он смахнул ее пальцем, и в этот самый миг увидел, как среди высоких травинок вдоль реки неторопливо пробирается сурок. Зверь поднял мордочку и заметил их – это воспоминание тоже накроет Джереми позже.

Джереми и сам не знал, что его так увлекло – скорость, ритм, ощущение новизны. С чего он начал орать? У него перехватило горло, когда он вспомнил то, что произошло в следующий миг.
Животное замерло. Задумалось. А потом с ошеломляющей быстротой метнулось через дорогу. Толстая, крепкая тушка попыталась увернуться от велосипеда Гретхен и с силой врезалась прямо в спицы колеса Шивани.