У камина
Фрэнсис Кромптон
— Жалить кафтаны так волновательно, — с важным видом покачал головой Руперт.
Руперту всего четыре, но он обожает длинные слова. Нянюшка считает, что говорит он довольно чисто (разве что «р» и «ш» ему не даются), только путается иногда; но Руперт все равно знает больше сложных слов, чем я, а ведь мне уже почти шесть.
И все-таки он самый добрый мальчик на свете, и мы крепко-прекрепко любим друг дружку — крепче нас любят только маменька с папенькой.
Мы «обещевали» — так сказал Руперт, — дружить всегда-всегда; а уговорились мы об этом в тот самый вечер, когда нас оставили жарить каштаны.
Это, скажу я вам, лучшее занятие на свете, а нам вдобавок разрешили пожарить их самим! Вышло это вот как.
Хуже дня было и не придумать.
Началось все с того, что маменька заболела. А ведь в тот вечер мы должны были пойти на день рождения!
Сара — это наша горничная, — сказала:
— И что с того? Пускай идут!
Но нянюшка на нее шикнула:
— Еще чего! Никуда я их не пущу, пока все не уладится!
А потом добавил уже тише:
— Как бы не пришлось посылать за ними, если позовут к хозяйке...
И снова убежала в спальню к маменьке.
Вот еще что плохо было: о нас словно все забыли — проказничай, сколько влезет! Но нам со страху совсем расхотелось шалить
Целый день к нам то и дело заглядывали два доктора и какая-то «нянечка», только не наша.
А нашей няне было не до нас — она как закрылась в маменькиной спальне, так почти и не выходила оттуда. Вот мы и путались у всех под ногами.
Наконец наступил вечер, и оказалось, что очаг в детской почти прогорел, так что нянюшка отправила нас вниз, в гостиную, и наказала хорошо себя вести, а папенька пообещал, что спустится попозже посидеть с нами.
Даже не знаю, что бы мы там делали столько времени, не принеси Сара тарелку каштанов и не научи нас их жарить.
(Нянюшка ни за что бы нам такого не разрешила, нечего, мол, с огнем играть, но папенька заглянул разок и не стал ругать нас, а наоборот, похвалил. Сара с кухаркой тоже нас проверяли и вели себя очень мило, только казались какими-то притихшими и бледными.)
Вот как вышло, что нам разрешили самим жарить каштаны в гостиной. Даже чуточку странно, если не знать, какой ужасный тогда выдался день.
— Всего два осталось, — вздохнул Руперт.
Не думайте, мы не съели всю тарелку, в нас бы столько не влезло. Но многие каштаны, лопаясь, улетали прямиком в огонь, а доставать их нам не разрешали.
Мы поджарили по одному каштану Саре, кухарке, нянюшке и папеньке, а самый большой, конечно, отложили для маменьки.