Он положил трубку и перевёл на неё взгляд.
– Что стряслось? Почему ты дома?
– За школой был мужчина… – Едва Харпер произнесла это, как почувствовала в горле плотный комок – словно сгустились переполнявшие её эмоции.
Он сел рядом и приобнял её.
– Всё в порядке. Всё хорошо.
Невидимая удавка ослабила хватку, и к Харпер вернулся дар речи.
– Он шатался по спортивной площадке, как пьяный. Потом упал и загорелся. Полыхал как соломенное чучело. Его увидела половина школы – почти в каждом классе окна выходят на площадку. У детей шок, я весь день пыталась им помочь.
– Надо было сразу мне сказать. Надо было заставить меня положить трубку.
Харпер зашевелилась в его руках и положила голову ему на грудь.
– В какой-то момент в спортивном зале собралось сорок учеников, несколько учителей и директор. Кто-то плакал, кто-то дрожал, кого-то рвало, а мне хотелось всё это делать одновременно.
– Но ты держалась.
– Да. Раздавала коробочки с соком. Первоклассное лекарство, ничего не скажешь.
– Ты сделала всё, что было в твоих силах, – сказал он. – Ты помогла всем этим детям пережить самое ужасное событие в их жизни. Ты ведь осознаёшь это, правда? Они навсегда запомнят, что ты была рядом с ними в такую минуту. А теперь всё позади, теперь мы снова вместе.
Она долгое время оставалась в его объятиях, не говоря ни слова и наслаждаясь знакомым ароматом сандала и кофе.
– Когда это произошло? – Он отстранился, устремляя на Харпер внимательный взгляд карих глаз.
– Во время первого урока.
– Уже почти три. Ты обедала?
– Не-а.
– Голова кружится?
– Угу.
– Давай-ка тебя покормим. Не знаю даже, что у нас в холодильнике. Наверно, проще что-нибудь заказать.
– Мне бы пока просто воды, – ответила она.
– А как насчёт вина?
– Даже лучше.
Он подошёл к маленькому холодильнику на шесть бутылок, который стоял на полке. Выбирая, какую бутылку взять (какое вино принято подавать к смертельной инфекции?), он сказал:
– Я-то думал, такое происходит только в странах, где реки напоминают сточные трубы, а воздухом нельзя дышать без маски. Китай. Россия. Бывшая коммунистическая республика Дерьменистан.
– Рэйчел Мэддоу упоминала, что в Детройте зарегистрировано почти сто случаев. Вчера вечером она об этом рассказывала.
– Вот и я к тому веду. Мне казалось, эту пакость можно подцепить только в захолустье вроде Чернобыля или Детройта. – Хлопнула винная пробка. – Не пойму, как заражённым людям приходит в голову садиться в автобус или в самолёт.
– Возможно, кто-то боялся попасть под карантин. Для многих оказаться вдали от любимых страшнее любой болезни. Никто не хочет умирать в одиночестве.
– Действительно, зачем умирать в одиночестве, когда можно найти компанию? Нет лучше способа признаться в любви, чем передать своей второй половинке грёбаную смертельную заразу. – Он принёс для Харпер бокал с золотистым вином, похожим на солнечный свет. – Если бы я её подцепил, то скорее бы умер, чем рискнул твоей жизнью. Думаю, покончить с собой ради безопасности окружающих было бы даже проще. Насколько же безответственным нужно быть, чтобы разгуливать с этой дрянью.
Передавая бокал, он погладил её пальцы. Эти нежные, чуткие прикосновения Харпер любила в нём больше всего; он всегда знал, когда убрать за ухо прядь её волос и провести по нежному пушку на её загривке.
– Как эту штуку вообще можно подхватить? Она типа грибка на ногах, да? Если мыть руки и не ходить по залу босиком, всё будет в порядке? Эй. Слушай. Ты ведь не подходила слишком близко к тому мертвецу, правда?
– Нет. – Харпер не стала тратить время на то, чтобы поднести бокал к ноздрям и вдохнуть аромат французского вина, как некогда учил её Джейкоб (ей было двадцать три, они только что переспали, и он опьянял её сильнее любого вина). Со своим «Совиньон-блан» она расправилась за два глотка.