Он закончил разговор, убрал телефон и посмотрел на нее:

– Ты уже дома? Что случилось?

– За нашей школой был какой-то мужчина, – сказала Харпер и почти физически почувствовала, как переполнявшие ее эмоции комом застряли в горле.

Он сел рядом с ней и обнял за плечи:

– Успокойся, все в порядке.

Напряжение, сдавливавшее горло, прошло, и она снова могла говорить:

– Он слонялся по детской площадке как пьяный. Потом упал на землю и загорелся. Как солома. И полшколы видело это, ведь площадка находится прямо под окнами. Весь день я пыталась помочь детям успокоиться.

– Почему ж ты сразу не сказала? Почему ждала, пока я договорю?

Она повернулась и положила голову ему на грудь, всё так же оставаясь в объятиях.

– В какой-то момент я оказалась в спортзале, меня окружали дети, учителя и директор. Одни были напуганы до слез, другие – до дрожи, кого-то даже тошнило от страха, а я чувствовала себя так, будто со мной все это происходит одновременно.

– Но ты держалась?

– Да, я ходила и раздавала детям сок. Лучшая медицинская помощь.

– Ты сделала всё, что могла, – подбодрил он. – Сегодня эти дети увидели, возможно, самое страшное в своей жизни. А ты помогла им, ты это понимаешь? Они всегда будут помнить твою заботу о них. Ну а сейчас ты дома, я рядом, и все это позади.

На минуту она застыла в объятиях Джейкоба, вдыхая его особенный аромат сандалового дерева и кофе.

– Когда это произошло? – не сводя с Харпер своих карих глаз, он выпустил ее из объятий.

– На первом уроке.

– А сейчас почти три. Ты давно ела?

– Угу.

– Голова кружится?

– Да.

– Тебе нужно что-то поесть. Не знаю, что в холодильнике, но, если хочешь, закажем еду на дом.

– Я просто хочу воды, – сказала она.

– А если вина?

– Еще лучше.

Он встал и подошел к небольшому винному холодильнику. Посмотрел на одну бутылку, на другую – какое вино идеально сочетается со смертельной болезнью?

– Вообще, я думал, что такая дрянь бывает только в странах, где невозможно дышать, а реки больше напоминают канализацию: в Китае, России или каком-нибудь Говностане.

– Вчера Рэйчел Мэддоу* говорила об этом весь вечер. Что в Детройте уже около сотни таких случаев.

– Вот и я о чем. Мне казалось, такое происходит только в помойках, типа Детройта и Чернобыля, куда давно никто не ездит, – наконец он вытащил пробку из бутылки. – Я не понимаю, как этим зараженным хватает смелости садиться в автобус…или самолет.

– Может, они просто боятся карантина. Ведь разлука с родными страшнее возможности заразить других людей. Никто не хочет умирать в одиночестве.

– Да, действительно, зачем умирать в одиночестве, когда можно умереть в компании. Это же отличный способ выразить любовь – заразить своих близких смертельной инфекцией, – он принес ей бокал белого вина, словно чашу настоящего солнечного света. – Я бы лучше умер, чем заразил тебя, подверг такому риску. Мне кажется, покончить с собой проще, если знаешь, что спасешь жизнь многих людей. Не представляю, кто может быть безответственнее человека, разгуливающего с чем-то подобным, – он передал Харпер бокал вина, едва коснувшись ее руки. Больше всего она любила его нежные и проницательные прикосновения, его способность интуитивно понимать, когда нужно заправить выбившуюся прядь её волос за ухо, а когда просто провести рукой по ее шее. – Как эта инфекция передается? Наверное, как грибок стопы? То есть, пока ты моешь руки и не бегаешь босиком по спортзалу, ты в безопасности?.. Харпер! Ты же не подходила близко к этому мертвецу?

– Нет, – она даже не потрудилась поднести бокал к носу и оценить весь аромат французского вина, как учил ее Джейкоб в их первую ночь, когда ей было двадцать три, и она была пьяна от него больше, чем от вина. В два глотка Харпер расправилась с совиньон блан.


_________________________________________________
*Рэйчел Мэддоу – известная американская ведущая политического ток-шоу The Rachel Maddow Show.