В тот вечер, как и много раз прежде, мы просто плавали. Не было ни особой цели, ни глупых состязаний «кто кого перегонит». Я помнил, что отмель скоро обрывается, и приготовился, зная, что будет холодно. Ледяная вода сдавила тело, выжала из груди воздух. Я прерывисто вдохнул, но не испугался и ни на минуту не остановил размеренных гребков. Сначала руки. Потом ноги. По очереди. Где-то неподалёку, вторя мне, хрипло хватал воздух Руби, но я с закрытыми глазами стремился дальше, во тьму.

— Джас, — вдруг услышал я слабый, еле слышный зов. — Джас.

Я покрутил головой, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в беспросветной мгле.
— Руби? — откликнулся я, всё так же продвигаясь вперёд.

Пару секунд спустя я понял, что рядом никого нет, но было слишком поздно. Я отчаянно заметался, не зная, где искать и куда плыть. Той безлунной ночью мне почему-то вдруг вспомнились наши куры на заднем дворе за фабрикой. Зайдёшь к ним выбрать птицу на убой, а они принимаются бестолково носиться, не зная, куда и от кого бегут. Пойманная всегда выглядела как-то отсутствующе, не испуганно, не грустно, а просто растерянно.

Целый час я брёл по безлюдной дороге, а потом показалась машина отца — судьба, не иначе. Именно отец нашёл меня, без одежды, с безумными глазами. Я прокричал, что случилось с Руби. Понятно или нет — как знать.

— Он с тобой не шутит, — сказал отец.
Он всегда так говорил: ничего не спрашивал, только утверждал.
— Нет, всё точно! — крикнул я.
— И ты говоришь правду.
Слова были ни к чему.
— Выходит, он мёртв. — Отец открыл мне дверцу. — Вернёмся за твоей одеждой завтра.

Я боялся, что отец рассердился. Из-за меня теперь ехать домой, а потом снова отправляться в Кампар, где он играет иногда в карты с приятелями. Боялся... и не прибавил ни слова.

Так погиб Руби Вонг, мой друг. Вот так.