Таш О. «Шелковая фабрика «Гармония»».
В этом заплыве, как и в любом другом, не было ни какой-то цели, ни дурацкой гонки, ни “кто первый доберется до той стороны, тот и выиграл». Мы просто плыли. За пару метров от края, там, где отмель заканчивалась, я приготовился к холоду. Он охватил все тело, выдавливая воздух из груди. Я задышал судорожно, прерывисто, но уже испытывал это чувство раньше, так что продолжал энергично двигать руками и ногами. Гребок. Толчок. Гребок. Толчок. Я слишал, как прерывистое дыхание Руби перекликалось с моим, но продолжал плыть в темноту с закрытыми глазами.
- Джас, - позвал он в первый раз. Руби даже не произнес мое имя, а как бы выдохнул его.
- Джас.
Я открыл глаза и попытался разглядеть его в бесконечной тьме.
- Руби? - вопросительно откликнулся я, продолжая плыть вперед.
Когда через несколько минут до меня дошло, то было уже слишком поздно: его уже не было. Я в панике плавал туда-сюда, вперед и назад, не зная, где его искать. В той безлунной ночи я думал о курах, которых мы держали на хоздворе за фабрикой. Не знаю, с чего бы я впомнил о них. Когда кто-то входил в курятник, чтобы выбрать одну на убой, они разбегались в стороны зигзагами, не разбирая, куда бежать и от кого. В глазах пойманной жертвы всегда была пустота; не страх или печаль, а просто пустота.
То, что спустя час ходьбы по пустой дороге, первой встретившейся мне машиной стала машина Отца, конечно, было знаком судьбы. Именно Отцу суждено было найти меня, голого, с обезумевшими глазами. Я орал, объясняя ему, что случилось с Руби. Не знаю, несколько вразумительными были мои вопли.
- Он ведь не мог просто подшутить над тобой, - сказал отец. У него была такая манера говорить: он никогда не спрашивал, в лишь утверждал.
- Нет, точно! - крикнул я.
- И ты не рассказываешь мне небылицы?
Я даже не ответил.
- Тогда он уже мертв, - сказал отец, открывая передо мной дверь машины, - за твоей одеждой вернемся завтра.
Я боялся, что он сердится на меня за то, что из-за меня ему пришлось ехать домой и потом обратно в Кампар, где он по вечерам играл в карты. Я боялся, и потому больше не сказал ни слова.
Вот так примерно погиб мой друг Руби Уонг.