Мы двигались к месту встречи с разных концов города, я и она. Я легко могла себе ее представить – раздраженную, самоуверенную, готовую сыграть по моим правилам и победить. Ставки высоки, приз – Джов. Узнав про ее записку, он решил уехать на выходные к друзьям.

Ее письмо – в моем кармане. Аккуратный почерк. Четкие указания.

«Встречусь с вами в среду, 12-ого, в 18:30, в баре отеля “Алголкин”».

Почему там?

Вот я на месте.

Еще пять минут ожидания. Неумолимая бездна времени.

Я во всеоружии: в черном от стелек до декольте, волосы водопадом, в ушах золотые обручи, вызывающий макияж. Перед соперницей у меня двадцать лет преимущества, и я уж постараюсь выжать все из каждого месяца.

Что до нее, она наверняка седа и морщиниста, грузна, небрежно одета. На ногах поэтично болтаются сандали с носками, глаза прячутся за стеклами очков, как экспонаты музея. Так и вижу ее – увядающую, лысеющую, затаившую призрачную надежду. Я втопчу ее в грязь.

Ее нигде нет. Бар – шахматная доска, на которой расставлены парочки с мартини, между ними снуют официанты с блестящими подносами. Я продвигаюсь вперед, черным конем скольжу по вертикалям и горизонталям, но кроме нескольких ценителей женской красоты никто не проявляет ко мне интереса.

Она не явилась. Ну разумеется. Мы играли друг у друга на нервах, и я победила. В шее резанула острая боль. Я заказала выпить и устроилась за столиком у пальмы в кашпо.

– Можно присесть?

– Пожалуйста. Вы, как видно, из Англии?

– Почему вы так решили?

– Слишком вежливы для американки.

– Американцы грубы?

– Пока им как следует не заплатишь.

– От англичан вежливости не дождешься, сколько им ни плати.

– Тогда мы с вами, получается, эмигранты.

– Да, по крайней мере, я. Мой отец часто здесь бывал. Нью-Йорк ему нравился. Он считал, что только здесь можно оставаться самим собой, пока до седьмого пота трудишься, чтобы стать другим человеком.

– И ему удалось?

– Что именно?

– Стать другим человеком.

– О да. Определенно.

Мы замолчали. Она смотрела на двери, а я – на нее. Худая, поджарая, возбужденная, замерла в наклоне вперед, мышцы спины обтянуты блузкой – белоснежной, дорогой, накрахмаленной. Левая рука – как витрина “Тиффани”. Я и не предполагала, что можно носить столько украшений и не гнуться под тяжестью стольких украшений.

Волосы – темно-красные, цвета побегов кизила или выделанной кожи, то ли дар природы, то ли плод направленных усилий. Естественность ее образа граничила с искусством.

– Ждете кого-то? – спросила я.

– Да. – Она бросила взгляд на часы.

– Вы здесь остановились?

– Нет, в Нью-Йорке. Работаю в Институте перспективных исследований. Я пришла, чтобы встретиться с…

Встретиться: столкнуться лицом к лицу. Познакомиться. Представиться. Найти. Повидать. Получить представление. Дождаться. Сойтись. Схлестнуться.

“Я здесь, чтобы встретиться…”

Ветер ворвался в комнату, вырвал из рук стаканы, разбросал бутылки как пробки, поднял в воздух столы и стулья и швырнул их в стену. Одним порывом выбросил официантов и посетителей клочками бумаги за двери. В комнате остались лишь двое – я и она, она и я, прикованные друг к другу взглядами, онемевшие от внезапного урагана.

Она взяла сумку, и мы покинули разрушенный бар. Она неслась вперед, я – за ней, тротуары так и мелькали у нас под ногами. Я уже не могла уследить, куда мы свернули. Координатная сетка поплыла. Город превратился в клубок кривых переулков, знакомых из нас двоих только ей.

Наконец мы остановились у забегаловки в обшарпанном квартале. Она прошла внутрь, и мы расположились за подозрительно жизнерадостным столиком с парой гвоздик и несколькими гриссини. Официант принес бутылку вина и вазочку оливок. Он вручил нам меню столь обыденным жестом, словно мы по привычке заглянули сюда перекусить. Я угодила в лапы Боржиа, и они хотят заставить меня есть. Я открыла меню. «Обедайте по-итальянски – так вкуснее!»

– Вот здесь я его и встретила, – сказала она. – В 1947, в тот же день, когда появилась на свет.

(1) Гриссини – итальянские хлебные палочки.