Роберт Галбрайт. Зов кукушки.
«В том море голосов и слов о смерти Лулы Ландри, которые обрушились на нас со страниц прессы и телеэкранов, очень редко звучит вопрос: «Почему это для нас так важно?»
<…>
Она была красивой – а как же иначе? Ведь красивые девушки всегда помогали продвижению газет в массы, еще со времен Даны Гибсона и его красавиц, томно глядящих со страниц «Нью-Йокера».
Безусловно, близкие и друзья обескуражены и угнетены смертью обычно пышущей здоровьем Ландри, и достойны безмерного сочувствия. Однако мы, читатели и зрители, не можем оправдаться скорбью. Каждый день молодые женщины умирают трагической (иначе говоря – неестественной) смертью: в автокатастрофах, от передозировки, а иногда – от голода, потому что хотят обладать таким же подтянутым телом, как у Ландри и ей подобных. Удостаиваем ли мы этих девушек хотя бы мимолетной мыслью, глядя на их простые лица прежде, чем перевернуть страницу?»
Робин отвлеклась от чтения – глотнуть кофе и прочистить горло.
«Всё лицемерней и лицемерней» - пробормотал под нос Страйк.
Он сидел у края стола Робин перед открытой папкой и рассовывал туда фотографии, предварительно нумеруя каждую и заполняя описание на обороте. Робин продолжила читать с монитора.
«Слишком большой интерес, и даже горе, которое выказывает публика, заставляют обратить на себя внимание. До того судьбоносно дня, когда Ландри совершила свой смертельный прыжок, тысячи женщин охотно оказались бы на её месте. После того, как тело Ландри увезли, плачущие молодые девушки стали приносить к дому Ландри – пентхаусу в 4,5 миллиона фунтов – цветы. Остановили ли взлет и жестокое падение Лулы Ландри хоть одну восходящую модель, стремящуюся к такой же славе».
– Да заканчивай уже! Не ты – она, – спешно уточнил он. – Это ведь женщина писала?
– Да, некая Мелани Телфорд. – Робин промотала страницу вверх, и на экране показался портрет какой-то блондинки с отвисшим лицом явно средних лет. – Я могу дальше не читать.
– Нет, нет, продолжай.
Робин снова откашлялась и продолжила:
«Разумеется, нет» – это про моделей, идущих к славе – напомнила она.
– Да, я понял.
– Ладно… «Через сто лет после смерти Эммелин Панкхерст новое поколение половозрелых девушек не хотят ничего, кроме возможности стать очередной бумажной куклой, вырезанной со страниц газет, плоской картинкой, которую толкают из окна четвертого этажа отчаяние и нервное расстройство, скрывающиеся за интригующим образом.
Внешность здесь – всё. Дизайнер Гай Сомме не преминул сообщить, что Ландри выпрыгнула именно в его платье, и серез 24 часа после её смерти оно было полностью распродано. «Лула Ландри встретилась с Создателем в платье от Сомме!» – может ли быть реклама лучше?
Нет, мы плачем не из-за смерти молодой женщины – она была не более реальна для нас, чем девушки, вышедшие из-под пера Гибсона. Мы оплакиваем имя, мелькающее в сотнях кричащих заголовков и тысяч глянцевых журналов, картинку, с которой мы копировали платья и сумочки, образ звезды, который оказался столь же пустым и недолговечным, как мыльный пузырь, и лопнул сразу после её смерти. Будем же честны – признайте: вам будет не хватать лишь развлекающих вас нелепых выходок этой «картинной» девочки, вышедшей из тюрьмы за хорошее поведение, чья жизнь на страницах газет состояла из наркотиков, шумных вечеринок, модной одежды и вереницы сомнительных бойфрендов – и всем этим богатством нам, увы, больше не дано наслаждаться».