- «Журналисты обмусолили смерть Лулы Лэндри в несметном количестве статей и телепередач, но совсем не осветили вопрос, почему она всех заботит. Само собой, покойная была красоткой, а ими газеты привлекали читателей еще с тех времен, когда Дана Гибсон стал рисовать манящих девиц с томным взглядом для "Нью-Йоркера"».


<…>

- «Те, кто знал и любил Лэндри в жизни, ясное дело, нескоро оправятся от горя, и я им искренне соболезную. Но нам, простым читателям и зрителям, как людям посторонним не стоит перегибать палку. Девушки умирают трагически (проще говоря, неестественной смертью) каждый божий день: в автокатастрофах, от передозировки, а то и заморив себя голодом в стремлении обрести такую же фигуру, какой могут похвастаться коллеги Лэндри по цеху. Задумываемся ли мы об этих погибших дольше, чем на мгновение, прежде чем перевернуть страницу и выкинуть их непримечательные лица из головы?».


Робин прервалась, чтобы откашляться и глотнуть кофе.


- Нравоучительность зашкаливает, - пробормотал Страйк. Он разместился на краю стола своей секретарши и вкладывал в папку фотографии, нумеруя каждую и добавляя её описание в перечень на обложке. Робин продолжила читать с экрана компьютера.


- «Откуда же этот непомерный интерес и даже скорбь? До самого момента совершения ею рокового прыжка десятки тысяч женщин наверняка бы согласились поменяться с Лэндри местами. Как только с асфальта убрали её размозженный труп, всхлипывающие юные поклонницы вереницей потянулись возлагать цветы под балкон дорогущего пентхауса. Отбило ли последовавшее за взлетом жуткое падение Лулы Лэндри жажду славы хоть у одной из девушек, мечтающих о карьере модели?».


- Когда же ты уже закончишь… Это я ей, не тебе, - добавил он поспешно. - Автор ведь женщина, верно?
- Некая Мелани Телфорд, - ответила Робин, прокрутив страницу вверх до портрета заплывшей жиром блондинки средних лет. – Дальше не читать?
- Нет-нет, продолжай.


Робин откашлялась еще раз и вернулась к чтению.


- «Разумеется, нет». Это насчет отбивания жажды славы.
- Ну да, я понял.
- Ладно... «Всего столетие назад Эммелин Панкхёрст и другие отчаянно боролись за права женщин, а теперь предел мечтаний девочек-подростков – низвести себя до уровня бумажной куклы, одномерного персонажа сказочных историй, который на деле измучен и истощен настолько, что готов выброситься из окна третьего этажа. Образ важнее всего: модельер Ги Сомэ тут же известил журналистов, что в момент прыжка на девушке было одно из его платьев, и за сутки распродал их все. Можно ли представить рекламу эффектнее, чем тот факт, что Лула Лэндри решила отправиться к праотцам в наряде от Сомэ?


Нет, горюем мы не по умершей, ведь для большинства из нас она была не более реальна, чем созданные пером и чернилами девушки Гибсона. Предмет нашего оплакивания – именно образ, постоянно мелькавший в желтой прессе, образ, побуждавший нас покупать одежду и сумки, да и сам статус знаменитости, ничего не значащий и эфемерный, словно мыльный пузырь, как теперь стало очевидно.


Нам не хватает, если быть честными, всего-то занимавших нас выходок этой тощей тусовщицы, за чьей жизнью, похожей на комикс и состоявшей из злоупотребления наркотиками, сорения деньгами, щеголяния дорогими одеждами и нестабильных отношений с парнем-хулиганом, мы не сможем больше увлеченно наблюдать».