Перевод JuMa
Со всеми тоннами печатной продукции и многочасовой телевизионной болтавней на тему смерти Лулы Лэндри, едва ли кто спросил: а нам оно надо?
Разумеется, она была красива, а красивые девушки помогают продвигать газеты, еще со времен размалеванных бездушных соблазнительниц Дана Гибсона для «Нью-Йоркер».
<…>
Родные и друзья Лэндри, конечно, будут потрясены, и я им глубоко сочувствую. Однако, нам – публике, читающей и наблюдательной, нет личных причин для оправдания невоздержанности. Молодые женщины умирают каждый день при трагических (что само по себе неестественно) обстоятельствах: в автоавариях, от передозировок и иногда, от попытки сделать себе такую же фигуру, как у Лэндри и ей подобным. Перелистывая страницы, мы всего лишь мимолетно окидываем взглядом их обычные лица и потом больше не вспоминаем о них. Разве нет?
Робин сделала паузу, чтобы глотком кофе промочить горло.
- Все - лицемерие – пробурчал Страйк.
Он сидел в конце стола Робин и склеивал фотографии в открытую папку, ставя на каждой номер и описывая предмет в алфавитном порядке с обратной стороны.
Робин продолжила читать, глядя на монитор с того места, на котором остановилась.
- Наш непомерный интерес, даже печаль, требует расследования. Вплоть до того момента, когда Лэндри совершила свой роковой прыжок, вряд ли десятки тысяч женщин встали бы на ее место. Вслипывающие девушки клали цветы под балконом пентхауса Лэндри стоимостью в четыре с половиной миллионов фунтов стерлингов после того, как ее изуродованое тело увезли. Отпугнуло ли жестокое, безжалостное падение Лулы Лэндри хоть одну честолюбивую модель в ее погоне за славой в бульварной газете?
Живенько – сказал Страйк и поспешно добавил – Это я ей, не тебе. –Это ведь женщина пишет?
- Да, Мелани Тэлфорд – сказала Робин, прокрутив страницу вверх экрана, на котором появилось фото блондинки среднего возраста с крупными чертами лица. – Мне опустить остальное?
- Не, не. Давай дальше.
Робин опять промочила горло и продолжила.
Ответ, естественно, - нет. Это о честолюбивых моделях.
- Так, так
- Далее. Сотни лет спустя после Эммелин Панкхёрст, поколение девушек, достигшее половой зрелости, не находит ничего лучшего чем снизойти до положения куклы, вырезанной из бумаги, плоского воплощения, чьи приключения скрывают беспокойство и страдание от того, что она выбросилась из окна третьего этажа. Внешний вид – это ВСЕ: дизайнер Гай Сомэ поспешил сообщить в прессу, что когда она прыгнула, на ней было одно из его платьев. И все они были проданы в течении двадцати четырех суток после ее смерти. Лула Лэндри решила предстать перед всевышним в платье от Сомэ. Лучше рекламы и не найти.
Нет. Мы оплакиваем не потерю молодой женщины; в конце концов, она была нереальнее тех женщин Гибсона, выходивших из-под его пера. А оплакиваем мы физический образ, мелькающий среди множества знаменитостей; образ, который продавал нам одежду, дамские сумочки и понятие известности, которое после ее смерти оказалось пустой и временной как мыльный пузырь. И скучать мы, на самом деле будем, давайте честно признаем это, по забавным гримасам гулящей девки, чьим карикатурным существованием, состоящим из злоупотреблений наркотиками, беспорядочной жизни, модной одежды и залетных дружков, нам больше не придется наслаждаться.