«Зов кукушки», Роберт Гэлбрайт

– «В газетных потоках и в бесконечной телеболтовне, пролившихся на смерть Лулы Лэндри, редко кто задавался вопросом: а какое, в сущности говоря, всем до этого дело?»

– «Она была красивой, а красавицы всегда поднимали тираж, так повелось, со времён иллюстраций Даны Гибсона в «Нью-Йоркере» с томными девами, соблазнительно прикрывавшими глаза».

<…>

– «Горе сводит с ума родных Лэндри и её друзей, и у меня к ним самое глубокое сочувствие. Но публике трудно понять чрезмерную скорбь, когда нет личного горя. Молодые женщины гибнут в «трагических» (или скажем, в неестественных) обстоятельствах каждый день: в авариях на дороге, от передоза и даже от диеты, если изводят себя, подражая формам Лэндри и ей подобным. Что эти несчастные девушки получают от нас, кроме мимолётного интереса, когда мы переворачиваем страницу и бросаем беглый взгляд на их самые обычные лица?»

Робин прервалась, пригубила кофе и кашлянула.

– Чем дальше, тем лицемернее, – проворчал Страйк.

Он сидел у края стола и вклеивал фотографии в альбом, каждый снимок получал свой номер, а на обратной стороне листа делалась пометка с кратким содержанием. Робин прильнула к монитору компьютера и продолжила чтение.

– «Не мешало бы проверить, насколько соизмеримы повышенный интерес и горе публики. Держу пари, что до рокового прыжка Лэндри из 4.5 миллионного пентхауза тысячи женщин мечтали поменяться с ней местами. Заплаканные девушки понесли цветы под балкон сразу после того, как изуродованное тело увезли санитары. Разве остановила хоть одну начинающую модель на пути к таблоидной славе история взлёта и жуткого падения Лулы Лэндри?»

– Кончай нудить, – сказал Страйк и добавил, спохватившись, – это ей, не вам. Женщина писала, не так ли?

– Да, некто Мелани Телфорд, – ответила Робин, прокручивая текст вверх, чтобы открылся портрет улыбающейся блондинки средних лет. – Хотите, чтобы я пропустила остальное?

– Нет, читайте.

Робин ещё раз прокашлялась и продолжила.

– «Ответ ясен, нет». – Это она о честолюбивых моделях, которых ничто не остановит.

– Ага, я понял.

– Так, дальше… «Через сто лет после Эммелин Панкхёрст новое поколение половозрелых девиц не видит для себя ничего лучшего, как довольствоваться статусом куколки, фото которой вырежут из журнала. Примитивное олицетворение искусственной жизни, где за выдумками газетчиков скрываются страдания и муки, подталкивающие самое себя из окна третьего этажа. Всё ради внешней мишуры: дизайнер Гай Сомэ сразу сообщил прессе, что Лула прыгнула в одном из его платьев, и распродал коллекцию в течение суток после трагедии. Мог ли мечтать Сомэ о такой рекламе, когда Лула выбрала его своим кутюрье?»

– «Нет, мы оплакиваем не безвременный уход юной женщины, для публики она не более реальна, чем девичий образ, сошедший с кончика пера Даны Гибсона. Наша скорбь о бессмысленном мельтешении в таблоидах и гламурных журналах лишь для того, чтобы продать модную одежду и дамские сумочки, очаровать жизнью знаменитостей, которая пуста и мимолётна, словно мыльный пузырь. На самом деле, мы печалимся, если быть честными до конца, о том, что нас лишили развлечений, нам не хватает девушки с обложки, героини комиксов о наркотиках, разгуле, модных одеждах, драчливом бойфренде, не получить нам больше удовольствия от такого занимательного чтива».