Роберт Гэлбрейт.

«Зов кукушки».

«За шорохом километров газетных публикаций и болтовней, на тему смерти Лулы Лэндри, часами льющейся из телевизоров едва слышится вопрос: «А нам-то, какое дело до этого?».

Ну да, конечно, она была красоткой. Красивые девушки помогают газетам продаваться, еще со времен первой томноокой сирены Дана Гибсона, написанной для Нью Йоркера».

<>

«Бесспорно, это горе для друзей Лэндри и людей, чьей кровью и плотью она была. И я глубоко сочувствую им. Но как объяснить, почему так скорбит простая листающая страницы журналов и щелкающая пультами телевизоров публика, к которой лично, это событие не имеет никакого отношения? Ну да, девушки умирают. Каждый день. При трагических, я бы скорее сказала неестественных обстоятельствах: в автомобильных катастрофах, от передозировок, а иногда и от истощения, пытаясь стать такими же стройными как Лэндри. Разве мысли об этих ушедших в никуда девушках не покидали наши головы и их лица не растворялись в памяти сразу же, после того, как мы перелистывали страницу».
Робин глотнула кофе и прочистила горло.

- Чем дальше, тем лицемернее, - пробормотал Страйк.

Он сидел на другом краю стола Робин, перекладывая фотографии в раскрытую папку, нумеруя каждую, и оставляя примечания на обороте. Робин продолжила читать с монитора.

«Наш интерес, несоразмерный даже такому горю, заслуживает изучения. До того самого момента, пока Лэндри не решилась на смертельный прыжок, можно было с уверенностью сказать, что десятки тысяч молодых женщин мечтают оказаться на её месте. Рыдающие девушки начали приносить цветы под балкон её пентхауса за 4.5 миллиона Фунтов, сразу после того, как размозженное о землю тело их кумира увезли оттуда. Разве хоть одну из них, стремящихся блистать на подиуме, и быть звездой таблоидов отпугнула история взлета и страшного падения Лулы Лэндри?».

- Вот задолбала! - сказал Страйк. - Это я про неё, не про тебя, - добавил он поспешно, - это ведь женщина пишет, да?

- Да, Мелани Телфорд, - ответила Робин, прокручивая страницу наверх, чтобы показать фотографию широколицей блондинки средних лет. - Мне пропустить продолжение?.
- Нет, нет, читай дальше.

Робин опять прочистила горло и продолжила:

- Ответ, конечно же, «нет». – Это она про то, что начинающие модели не испугались.

- Да, я понял.

- Хорошо…

«Со времен Эммелин Панкхерст прошло всего сто лет, а мы встречаем новое поколение пубертатных девиц, стремящихся к тому, чтобы уронить свой статус до уровня вырезанной из бумаги куклы, прикрывающей плоским аватаром беспорядочность и безысходность своего существования, вытолкнувшие её из панорамного окна. Всем нужна картинка: дизайнер Гай Сомэ тут же проинформировал прессу о том, что она выбросилась из окна в платье из его коллекции. Не прошло и суток после смерти, как все его платья были распроданы. «Лула Лэндри решила встретиться со Всевышним в «Сомэ», разве не гениальная реклама?.

Нет, мы оплакиваем не девушку, потому что, для нас она не более реальна, чем Гибсоновские нимфы. Мы оплакиваем картинку, глядящую на нас с заголовков и обложек глянца. Картинку, несущую в массы понятие о лучшей одежде и правильных сумочках, и понятие об известности, которое после её смерти оказалось пустым и хрупким, как мыльный пузырь. Чего нам действительно будет не хватать, если у нас хватить честности признать это – так это забавных гримас этой тонкой как бумага девушки из «Дольче Виты», и комикса о злоупотреблении наркотиками, веселой жизни, модных шмотках, и плохих парнях, за которым мы с упоением следили».