- «Несмотря на тонны газетной бумаги и часы телеэфира, потраченные на обсуждение смерти Лулы Лэндри, крайне редко кто-нибудь задавался вопросом: а нам-то какое дело?

Конечно, она была красавицей, а красивые девушки делают просмотр газет интереснее с тех пор, как Дана Гибсон начал рисовать для «Нью-Йоркера» своих томных сирен с полуопущенными веками».
…
- «Всему семейству Лэндри и их друзьям предстоят тяжелые испытания, и я, конечно, выражаю им мое глубочайшее сочувствие. Однако мы, все остальные, читающая и глазеющая публика, не имеем никаких личных чувств, оправдывающих такое пристальное внимание. Молодые женщины умирают каждый день при «трагических» (иными словами – неестественных) обстоятельствах: в автомобильных авариях, от передозировок, а порой и из-за того, что морили себя голодом, пытаясь довести свои тела до совершенства, которое демонстрировала нам Лэндри и ей подобные. Много ли мы размышляем об этих мертвых девушках, переворачивая страницы с их ничем не примечательными лицами?»

Робин прервала чтение, чтобы глотнуть кофе, и откашлялась.
- Как длинно, как самодовольно, - пробормотал Страйк.
Он сидел на краешке стола Робин и раскладывал по папкам фотографии, нумеруя и подписывая каждую с обратной стороны.

Робин продолжила читать с монитора с того места, где остановилась.
- «Наш несоразмерный интерес, даже горе, это своего рода экзамен. До того самого момента как Лэндри совершила свой смертельный прыжок, можно было побиться об заклад, что десятки тысяч женщин поменялись бы с ней местами. Как только ее разбитое тело увезли прочь, заплаканные девочки устелили цветами тротуар под балконом 4,5-миллионного пентхауза Лэндри. Остановит ли хоть одну честолюбивую модель на ее безоглядном пути к славе и вниманию таблоидов взлет и жестокое падение Лулы Лэндри?»

- Ближе к делу, - буркнул Страйк. – Это я ей, а не тебе, - добавил он поспешно, - это же дама пишет, правильно?

- Да, Мелани Тэлфорд, - сообщила Робин, прокручивая страницу вверх, пока не появилась маленькая фотография блондинки средних лет с двойным подбородком. – Хочешь, я пропущу остальное?
- Нет-нет, читай дальше.

Робин еще раз прокашлялась и продолжила:
- «Конечно же, ответ будет отрицательным». Это о стремящихся к славе моделях. Они не остановятся.
- Я понял.

- Так, дальше… «Через сто лет после Эммелин Панкхёрст поколение половозрелых женских особей не находит ничего лучшего, чем быть сведенными до статуса бумажной куклы, двухмерного аватара, чьи выдуманные приключения маскируют такую тоску и отчаяние, что остается только выброситься в окно. Внешность – все; модельер Ги Сомэ поспешил сообщить прессе, что в момент смерти несчастная была одета в одно из его платьев, и оно было раскуплено в течение суток после ее гибели. Что может быть лучшей рекламой для наряда, чем тот факт, что Лула Лэндри решила встретиться с создателем в платье от Сомэ?

Нет, мы оплакиваем не саму эту молодую женщину, которая для большинства из нас была не более реальна, чем девушки Гибсона, порождения пера великого Даны. То, о чем мы печалимся, есть лишь видимость человека, образ, мелькающий на страницах многочисленных бульварных газет и журналов о «звездах»; образ, который продавал нам одежду и сумочки, и идею избранности, и который лопнул, как мыльный пузырь, когда она умерла. Что мы действительно потеряли - если мы будем достаточно честны, чтобы признать это - так это развлекающие нас выходки этой тонкой как спичка, живущей только ради удовольствий девушки. Ее мультяшным существованием, состоящим из употребления наркотиков, разгульной жизни, модных платьев, а также бурных запутанных отношений с подозрительным любовником, мы не сможем больше наслаждаться».