– «В потоке типографской краски и телевизионной болтовни в связи со смертью Лулы Лэндри едва ли хоть раз прозвучал вопрос: а почему, собственно, это нас так волнует?

«Конечно, она была очаровательна, а портреты красоток стали одним из двигателей прессы ещё в эпоху волооких сирен Чарльза Гибсона со страниц «Нью-Йоркера».
<…>
«Мне понятна боль друзей и близких настоящей Лулы, из плоти и крови, и я им глубоко сочувствую, но чем объяснить такой ажиотаж читателей и телезрителей, у которых нет и не может быть личных оснований для скорби? Молодые женщины умирают каждый день, в том числе и при трагических обстоятельствах, неестественной смертью: в автокатастрофах, от передозировки наркотиков, а бывает, и от истощения, пытаясь сравняться пропорциями с Лулой Лэндри и ей подобными. Задумываемся ли мы хоть на секунду о судьбе этих несчастных, перевернув страницу с их ничем не примечательными лицами?»

Робин прервалась, чтобы отпить кофе и прочистить горло.

– Сопли одни, – проворчал Страйк.

Пристроившись на краю её стола, он вклеивал в папку фотографии, нумеруя каждую и добавляя краткое описание в перечень на обороте. Робин продолжала читать с компьютерного монитора:

– «Такой несоразмерный интерес, переходящий в общенациональную скорбь, имеет свои основания. Не ошибусь, если скажу, что до рокового прыжка Лолы Лэндри десятки тысяч женщин жаждали оказаться на её месте. Как только изувеченное тело убрали из-под балкона пентхауса стоимостью в 4,5 миллиона фунтов, рыдающие поклонницы усыпали мостовую цветами. Отпугнул ли стремительный взлёт и ужасное падение Лулы Лэндри хоть одну юную модель, мечтающую о бульварной славе?»

– Да не тяни ты! – буркнул Страйк. – Я ей, не тебе, – торопливо добавил он. – Это ведь женщина пишет?

– Да, Мелани Телфорд. – Робин прокрутила текст назад, к фото полноватой блондинки средних лет. – Может, хватит?

– Нет, давай дальше.

Она снова откашлялась и продолжала:

– «Ответ, разумеется, «нет». – Это про юных моделей, напугало ли их…

– Я понял.

– Так… «Спустя столетие после яростной борьбы Эммелины Панкхерст за равноправие женщин новое поколение не видит для себя иного идеала, чем бумажная кукла, плоская глянцевая картинка, хотя приукрашенные похождения звезды скрывали столько тоски и душевной боли, что она выбросилась из окна. Главное – видимость! Дизайнер Ги Соме тут же сообщил журналистам, что на Луле в момент смерти было одно из его платьев, и уже через сутки распродал всю коллекцию. Лула Лэндри предпочла встретиться с Создателем в платье от Соме – лучшей рекламы не придумаешь.

Нет, не безвременный уход молодой женщины мы оплакиваем. Она была для нас не более реальной, чем те «девушки Гибсона», вышедшие из-под пера рисовальщика. Мы скорбим об эфемерном образе из глянцевых журналов и жёлтых газет, помогавшем распродавать одежду и дамские сумочки, и о звёздном статусе, который с гибелью его хозяйки оказался пустым и непрочным, как радужный мыльный пузырь. Признаемся честно: нам будет не хватать не живого человека, а всего лишь развесёлой красотки со страниц глянцевого комикса, чьими нарядами, вечеринками с наркотиками и бурными романами с плохими парнями мы больше никогда не сможем наслаждаться.