Пробуждение Левиафана

Сто пятьдесят лет назад, когда Земля и Марс, казалось, вот-вот развяжут междоусобную войну, пояс астероидов с его колоссальными залежами ископаемых был недосягаемой мечтой. О Юпитере, Сатурне и других внешних планетах мировые корпорации не смели и мечтать. Но вскоре Соломон Эпштейн изобрел термоядерный двигатель новой конструкции, поставил на свою трехместную яхту, нажал «пуск»… В хороший телескоп до сих пор видно, как его корабль удаляется в великую пустоту со скоростью чуть ниже световой – самые долгие, самые славные похороны в истории человечества. К счастью, на домашнем компьютере изобретателя сохранились чертежи. Двигатель Эпштейна не открыл человеку дорогу к звездам, но подарил всю Солнечную систему.

Похожий на гигантский пожарный гидрант – три четверти километра в длину, четверть в ширину – и по большей части пустой внутри «Кентербери» когда-то был колониальным транспортом. Его чрево заполняли люди, запасы, чертежи, машины, обитаемые капсулы – и все это дышало надеждой. Миллион колонистов доставил «Кентербери» на спутники Сатурна – сегодня там живет почти двадцать миллионов их потомков. Еще сорок пять миллионов на лунах Юпитера. Наконец, пять тысяч на одном из спутников Урана были самым дальним форпостом цивилизации – по крайней мере до того момента, когда мормоны построили свой «ковчег поколений» и отправились к звездам и свободе, прочь от контроля рождаемости.

И еще был пояс астероидов.

Спросите у вербовщика на внешние планеты, когда после рюмки-другой у него развяжется язык – он скажет, что на Поясе сто миллионов жителей. Статистик с Марса или Земли назовет вдвое меньше – пятьдесят. Так или иначе, население было огромным и остро нуждалось в воде.

И теперь «Кентербери», как и десятки его братьев-близнецов из компании с говорящим названием «Водолей», рейс за рейсом буксировал айсберги от богатых льдом колец Сатурна к Поясу – и будет курсировать по тому же маршруту до скончания века, пока не развалится от старости.

Джиму Холдену это казалось в чем-то романтичным.

– Холден!

Он обернулся и вновь увидел перед собой ангарную палубу «Кентербери». Сверху вниз на него уставилась Наоми Нагата, старший бортинженер – высокая, под два метра, со стянутой в тугой хвост копной черных волос. Как и все уроженцы Пояса, она имела привычку поводить ладонями вместо того, чтобы пожимать плечами. Удивление на ее лице стремительно сменялось досадой.

– Холден, ты меня слушаешь или в окно пялишься?

– Ты говорила что-то о неполадках, – сказал Холден. – Но ты у нас такая умница, что все починишь, хотя ни денег на запчасти, ни самих запчастей у нас нет. Так?

Наоми рассмеялась.

– Так ты совсем не слушал, – сказала она.

– Не особенно.

– Ну в целом ты недалек от истины. У «Паладина» накрылся посадочный блок. Пока не заменим уплотнители, в атмосфере ему делать нечего. Вопрос решаемый?

– Ладно, спрошу старика, – кивнул Холден. – Хотя когда мы последний раз выпускали челнок в атмосфере?

– Никогда. Но по правилам у нас должен быть хотя бы один атмосферный челнок.

– Эй, босс! – донеслось с другого края ангара. Амос Бертон, помощник Наоми родом с Земли, махал им толстой ручищей. «Боссом» была Наоми: пусть главными на корабле считались капитан МакДауэлл и старший помощник Холден, Амоса Бертона они оба мало интересовали.

– Что там опять? – откликнулась Наоми.

– Кабель, мать его. Подержите, пока я за запаской сбегаю?

Наоми перевела взгляд на Холдена. «Мы договорились?» – прочел он в ее глазах и в ответ насмешливо отдал честь. Наоми фыркнула и, качая головой, пошла прочь – худая, долговязая фигура в засаленном комбинезоне.

За семь лет службы в военном космофлоте Земли и еще пять в гражданском Холден так и не привык к длинным, костлявым, попросту невозможным силуэтам жителей Пояса. Его детские годы прошли в нормальной гравитации, и он уже не умел смотреть на некоторые вещи по-другому.

Войдя в главный лифт, Холден на мгновение задержал палец над кнопкой мостика, вспомнив Адэ Тукунбо – ее голос, улыбку, пахнущие ванилью и маслом пачули волосы – но все же направился в лазарет. Сначала дела.

Корабельный врач-техник Шед Гарви, склонившись над столом, возился с обрубком, который когда-то был левой рукой Камерона Пяджа. Месяц назад Пяджу прижало локоть тридцатитонной глыбой льда, плывущей со скоростью полсантиметра в секунду. Вполне обычная травма среди людей его опасной профессии – тех, кто вручную режет и транспортирует айсберги в невесомости – и Пядж относился ко всему с фатализмом истинного профессионала. Холден заглянул медику через плечо и дождался, пока тот вытащит из мертвой ткани очередного «лечебного» червячка.

– Как у нас дела? – поинтересовался Холден.

– Лучше не бывает, сэр! – бодро отозвался Пядж. – Пара нервов еще цела. Мне тут Шед расписывает, как на них протез подцепят.

– Если некроз не выйдет из-под контроля, – добавил доктор. – И если Пядж не слишком поправится, пока мы идем к Церере. Я заглянул в страховку, Пяджу как давнему клиенту положен самый лучший протез – силовая обратная связь, датчики давления и температуры, софт для мелкой моторики... Весь набор. Будет почти как живая. Сейчас, правда, на центральных планетах есть биогель, который отращивает конечности заново, но в нашу страховку это не входит.

– Да пошли эти центряки вместе со своим чудо-вазелином, – презрительно бросил Пядж. – Вся эта хрень из их ублюдочных лабораторий не стоит одного протеза, сработанного на Поясе. Прирастят тебе такую руку – и сам небось станешь центряком, полным му... Э-э-э, не имел в виду вас, сэр! – добавил он, спохватившись.

– Без обид, – ответил Холден. – Рад, что тебя скоро подлатают.

– Кстати, док, повтори-ка главную новость! – Пядж блудливо заулыбался, а Шед залился краской.

– Ну-у, ребята с такими протезами говорили, – Шед старался не встречаться глазами с Холденом, – что поначалу, пока рука еще адаптируется, если решишь, так сказать, м-м-м, слегка передернуть, то это как будто вовсе и не ты. Вот.

Холден секунду помедлил с ответом, дождавшись, пока уши доктора окончательно запылают.

– Буду иметь в виду, –¬ сказал наконец Холден. – А что вы говорили про некроз?

– Есть инфекция, – с облегчением ответил Шед. – Но наши маленькие друзья, – он кивком указал на червячков, – помогают держать ее под контролем, тем более что в нашем случае воспаление даже на пользу. Так что пока инфекция не идет дальше, мы не слишком с ней боремся.

– Он будет готов к следующему рейсу? – спросил Холден.

Впервые за весь разговор Пядж помрачнел.

– Черт возьми, да, сэр! Я и сейчас готов. Хоть завтра за работу, сэр.

– Скорее всего, да, – ответил доктор. – Смотря как приживется. Если не к следующему рейсу, то через один точно.

– Чушь собачья, – снова встрял Пядж. – Я и одной рукой накромсаю льда больше, чем половина раздолбаев на этой посудине.

– Ну что ж, – Холден подавил улыбку, – и это тоже буду иметь в виду. Успехов.

Пядж фыркнул. Шед подцепил пинцетом нового червячка. Холден вернулся к лифту и, уже не колеблясь, нажал кнопку мостика.