Реки Лондона


Ковент-Гарден — это большая площадь в центре Лондона; с восточной ее стороны находится Королевская опера, в центре — крытый рынок, и с западной стороны — церковь Святого Павла. Когда-то здесь был крупнейший в Лондоне рынок фруктов и овощей, но он переехал на южный берег реки лет за десять до моего рождения. Долгая и насыщенная история площади в основном складывалась из преступлений, проституции и театра, — но сейчас это рынок для туристов. Церковь Святого Павла называют еще «Церковью актеров» — чтобы отличать от Собора; построена она была Иниго Джонсом в 1638 году. Я все это знаю, потому что ни от чего так не хочется отвлечься, как от стояния на пронизывающем ветру, а на стене церкви висела большая и замечательно подробная табличка. Вот вы, например, знаете, что первая зарегистрированная жертва чумы 1665 года, той, которая закончилась Великим пожаром, похоронена на кладбище при этой церкви? Я узнал — за те десять минут, что прятался от ветра.

Отдел расследования убийств перекрыл западную сторону площади, натянув ленты через выходы на Кинг-стрит и Генриетта-стрит и вдоль переднего фасада рынка. Я охранял сторону церкви, где мог спрятаться в портике, а констебль Лесли Мэй, мой товарищ по испытательному сроку, охраняла сторону площади, где могла укрыться в здании рынка.

Лесли ­была небольшого роста блондинка, бойкая до невозможности, даже под тяжестью защитного жилета. Мы с ней вместе прошли основной курс в Хендоне, а потом нас перевели на испытательный срок в Вестминстер. У нас были строго рабочие отношения, несмотря на мое затаенное желание залезть в ее форменные брюки.

Так как мы оба находились на испытательном сроке, для надзора за нами поставили опытного констебля, — эту свою обязанность он и выполнял прилежно, сидя в круглосуточном кафе на Сент-Мартин-корт.

Зазвонил мой телефон. Я довольно долго его откапывал: мешали защитный жилет, пояс со снаряжением, дубинка, наручники, цифровая полицейская рация и громоздкая, но, к счастью, водонепроницаемая светоотражающая куртка. Выудив в конце концов телефон, я услышал Лесли.

— Я иду за кофе, — сообщила она. — Взять тебе тоже?

Посмотрев в сторону рынка, я увидел ее — она помахала мне рукой.

— Ты просто спасительница, — ответил я, глядя, как она помчалась в сторону Джеймс-стрит.

Не прошло и минуты с ее ухода, как я заметил у портика какую-то фигуру. Невысокий мужчина в костюме нырнул в тень за ближайшую колонну.
Я поприветствовал его, как и полагается городской полиции:

— Эй! — заорал я. — Что это вы там делаете?

Он оглянулся, и я мельком увидел бледное, встревоженное лицо. Одет он был в поношенный старомодный костюм, дополненный жилетом, часами на цепочке и засаленным цилиндром. Я подумал, что это, должно быть, один из уличных артистов, имеющих разрешение на представления на площади, но для спектаклей было чуточку рановато.

— Идите сюда, — поманил он.

Я убедился, что моя раздвижная дубинка на месте, и направился к нему. Полицейским полагается грозно возвышаться над гражданскими, даже желающими помочь следствию, — поэтому мы носим большие ботинки и высокие шлемы. Но, подойдя ближе, я обнаружил, что он был крошечным, пять футов с каблуками. Мне пришлось бороться с желанием присесть на корточки, чтобы наши лица оказались на одном уровне.