В следующую секунду я оказался один на один с предводителем большевиков. Он содрогнулся – едва взглянул на меня, но тут же опомнился. Он сидел с зажатой в углу рта сигарой, закинув ноги в огромных сапожищах на письменный стол красного дерева. Спутанные волосы под бараньей шапкой, небритая щетина, неопрятная одежда, за поясом – большой нож. На столе – револьвер. Мне еще не доводилось встречать большевиков, но с первого взгляда я понял, что передо мной один из них. – Так вы уже были Берлине? – спросил он и поспешил добавить: – Обо всяких "превосходительствах" и "светлостях" и думать забудьте, зовите меня просто братом или товарищем. Настала эра свободы, и вы ничуть не хуже меня. Во всяком случае, не намного. – Спасибо, – сказал я. – К черту вашу вежливость! – рявкнул он. – Настоящий товарищ спасибо не скажет. Значит, уже были? – Да, – ответил я. – Когда работал над "Германией изнутри", в самый разгар войны. – Война, война! – запричитал он, подвывая. – Заметьте, товарищ, я не могу сдержать рыданий, когда говорю о войне. Будете обо мне писать – непременно укажите, что я пустил слезу. Люди так заблуждаются насчет нашего брата немца. А ведь стоит мне подумать о разоренных Франции и Бельгии, и я совершенно раскисаю. Он достал из кармана засаленный красный платок и принялся всхлипывать. – А сколько английский торговых судов погибло! – Зачем же так волноваться, – сказал я. – Ведь Англии возместят все убытки. – Очень, очень надеюсь, – откликнулся главный большевик. Тут в дверь громко постучали. Большевик быстро утер слезы и убрал платок. – Как я выгляжу? – встревожился он. – На бесхребетного гуманиста, надеюсь, не похож? – Ну что вы, – сказал я, – вид у вас непреклонный. – Вот и хорошо, – ответил он. – Вот и прекрасно. Да только хватит ли этого? Торопливым жестом он взлохматил волосы. – А ну, – сказал он, – подайте мне скорее вон тот кусок жевательного табака. Вот так. Входите! Дверь распахнулась. В комнату важной поступью вошел мужчина, одетый под стать главному большевику. В руках он держал пачку документов, и, видимо, был кем-то вроде военного секретаря. – А, товарищ! – по-дружески сказал он. – Вот смертные приговоры! – Смертные приговоры! – воскликнул большевик. – Для предводителей недавней революции? Отлично! Да еще целая кипа! Сейчас подпишу. Один за другим он стал быстро подписывать приговоры. – Товарищ, – ворчливо обратился к нему военный секретарь, – вы не жуете табак! – Еще как жую, – возразил главный большевик, – или, во всяком случае, вот-вот за него примусь. С явным отвращением он оторвал зубами большой кусок табака и остервенело задвигал челюстями.