В следующую минуту я оказалась лицом к лицу с главным большевистским товарищем. Увидев меня, он неожиданно вздрогнул, но тут же снова овладел собой. Главный товарищ сидел за столом из красного дерева, взгромоздив на него ноги в огромных сапожищах. Изо рта торчала сигара. Косматые волосы под овчинной папахой, колючая борода давно не брита. Одет неряшливо, на ремне большой нож. Рядом на столе револьвер. Я никогда не видела большевиков раньше, но его вид не оставлял сомнений: передо мной один из них. - Значит, ты бывала уже в Берлине? – спросил он и, прежде чем я успела открыть рот, добавил: - Только не называй меня Превосходительством, Светлостью или кем-нибудь еще в этом роде. Говори просто: брат, товарищ. Наступила эра свободы! Ты ничуть не хуже, чем я! Ну, или вроде того. - Спасибо, - вырвалось у меня. - И брось эти свои политесы, - одернул вождь. - Настоящие товарищи никогда не говорят "спасибо". Так ты уже была в Берлине? - Да, - ответила я, - писала о Германии изнутри в разгар войны. - Война, война! – с легким завыванием отозвался он. – Обрати внимание, товарищ, я рыдаю, когда произносят это слово. Будешь писать обо мне, обязательно отметь, что вождь большевиков плакал при упоминании о войне. Нас, немцев, так несправедливо обвиняют! Я заливаюсь слезами, думая о разорении Франции или Бельгии. Он вынул из кармана замызганный красный платок и начал всхлипывать. - Как вспомню, сколько торговых судов потеряла Англия!.. - Ну, не стоит так волноваться, - утешила я, - за все будет заплачено. - Да, надеюсь, очень надеюсь, - пробормотал он. В этот момент в дверь громко постучали. Большевик быстро вытер слезы и засунул платок обратно в карман. - Как я выгляжу? – спросил он озабоченно. – Не слишком человечно? Не жалостливо? - О, нет, - заверила я его, - вполне даже свирепо. - Это хорошо, - приободрился главный товарищ, - хорошо. Но ДОСТАТОЧНО ли свирепо? Он обеими руками взъерошил волосы. - Скорей подай мне жевательный табак, - вон там. Эй, входи! Дверь распахнулась. Человек, одетый почти так же, как и главный большевик, с важным видом промаршировал в комнату. В его руках высилась кипа бумаг. По всей видимости, он был кем-то вроде секретаря военного трибунала. - Привет, товарищ! – обратился тот несколько фамильярно. – Я принес смертные приговоры. - Смертные приговоры! – обрадовался большевик. – Бывшим вождям революции? Отлично! И порядочную пачку! С удовольствием подпишу. Он принялся торопливо подписывать приговоры, один за другим. - Товарищ, - угрюмо заметил секретарь, - ты не жуешь табак. - Жую, жую, - поспешил оправдаться вождь. - Ну, по крайней мере, только что собирался. Он с явным отвращением, как мне показалось, отгрыз здоровенный кусище от своей плитки и яростно зажевал.