Вечер обещал быть приятным и по-семейному шумным. Была суббота, и мы ждали папу к ужину. Обычно по субботам он приходил пораньше, но сегодня он принимал роды – малыши не будут ждать следующего рабочего дня. Мама готовила ростбиф, и кухню залил чудесный аромат. Дядя Дуглас и Джон доводили до ума скафандр Джона в старом амбаре, а мы все собрались на кухне… Мама включила магнитофон, Второй Концерт для фортепиано Брамса, прибавив громкость, дабы заглушить нашу детскую возню. Сьюзи оперировала одну из своих кукол, избавляя страдалицу от аппендицита, а заодно очищала морковь – скребковый нож служил еще и скальпелем. Роб должен был помогать девочке и с операцией, и с морковью, но ему это наскучило, и он расположился на полу, возясь с громко гудящим деревянным паровозиком, а Колетт, наш маленький французский пудель, присоединившись к забаве, гавкал на него. Мистер Рочестер, датский дог, лаял на одну из кошек, пытавшуюся спрятаться за холодильник. Я же хранила благое молчание, но лишь потому, что делала домашнее задание – меня ждала масса заданий по математике. Я уютно расположилась у зажженного камина, огонь раскалил бок, но мне было лень пошевелиться. Зазвонил телефон… Она молча стояла у телефона, и Сьюзи спросила: «Мама, что? Что случилось?» Мистер Рочестер зарычал. Роб, придав своему голосу очень серьезный тон, который, по его мнению, соответствует важности момента, произнес: «Мистер Рочестер, думаю, Вам лучше помолчать». Мама сказала: «Вики, сходи за Дугом». Еще не стемнело, - мы пока не перевели часы назад, - но было холодно. Дул холодный ветер, навевающий первые заморозки. Я побежала к амбару по схваченной морозцем траве, дрожа всем телом то ли от холода, то ли от осознания того, что случилось нечто ужасное. Когда я зашла в амбар, Джон стоял в скафандре. Они с дядей Дугласом работали над ним с прошлого Рождества, когда дядя был свободен. Скафандр был снабжен радиостанцией, кислородным баллоном и прочими «полезными штуковинами», а в шлеме находились всевозможные системы контроля радиочастот, содержания воздуха и температурного режима, а также питьевая вода и аспирин – единственное лекарство, которое папа разрешил Джону иметь при себе. Джон тратит на свой скафандр всю стипендию, а деньги, которые он зарабатывает покосом газона, заготовкой дров и даже присматривая за детьми, если больше ничего нет, - хотя, я уверена, что дядя Дуглас подбрасывает ему еще, несмотря на то, что не должен, - тратятся на вещи вроде резиновых прокладок, которые, по утверждению Джона, ему просто необходимо иметь. Скафандр вышел на славу, как настоящий, и получил первый приз штата на Научной выставке.