Владимир Игоревич Баканов в Википедии

О школе Конкурсы Форум Контакты Новости школы в ЖЖ мы вКонтакте Статьи В. Баканова
НОВОСТИ ШКОЛЫ
КАК К НАМ ПОСТУПИТЬ
НАЧИНАЮЩИМ
СТАТЬИ
ИНТЕРВЬЮ
ДОКЛАДЫ
АНОНСЫ
ИЗБРАННОЕ
БИБЛИОГРАФИЯ
ПЕРЕВОДЧИКИ
ФОТОГАЛЕРЕЯ
МЕДИАГАЛЕРЕЯ
 
Olmer.ru
 


Анафем


Anathem Стивенсон, Нил. Анафем
Stephenson, Neal. Anathem. 2008

Перевод: Доброхотова-Майкова Е.
АСТ. 2012




Читать отрывок

Комментарии

Переводчик этой книги оказался в непростом положении. Исходный текст уже представляет собой перевод – с ортского на английский; довольно трудно передать эту особенность по-русски так, чтобы она не казалась неловкостью русского перевода. Если мне где-то всё же удалось это сделать, то исключительно по снизарению; все корявости русского текста полностью на моей совести.
В передаче ортских слов я стремилась по возможности следовать за автором, который (повторяя его слова) «постарался сочинить приблизительные земные эквиваленты, сохраняя некий аромат ортской терминологии». По счастью, использованные автором греческие и латинские корни в основном понятны и русскоязычному читателю, но иногда русский термин всё же приходилось конструировать заново. И здесь самое место поблагодарить бета-ридеров за их многочисленные находки, подсказки, критику и атмосферу мозговых штурмов, позволявшую на один ошеломляющий миг прорваться в ГТМ и вынырнуть оттуда с очередным словечком. К сожалению, не со всеми бета-ридерами мне удалось развиртуализироваться, поэтому я могу привести лишь жж-ные ники: affection_28, flaass, ikadell, katyalleycat, petro_gulak, sciuro, sea_mammal, voproshatelniza. Спасибо вам огромное, друзья!
Транскрипция ортских имён (-ас и -ес на конце имён базского и эфрадского происхождения, Г или Х в передаче имён эпохи Праксиса) вызвала горячие споры между редактором и переводчиком. Я, должна признаться, злоупотребила своим правом «последней руки», так что если вас будут сильно раздражать, условно говоря, Хенрих Хайне или Периклес, то камни надо кидать в меня, а не в редактора.
Мы с редактором так и не решили, как называть между собой очевидно земные слова, которым не место в этом тексте – «землизмами», «хтонизмами» или как-нибудь ещё. Общий принцип состоял в том, чтобы избегать их в той мере, в какой это не вредит пониманию, и, коли уж сам автор пишет «агорафобия» или «садизм», не пытаться быть святее Папы.

Покончив с этим вступлением, предлагаю вниманию читателя перевод авторского послесловия. Оригинал текста находится по адресу http://www.nealstephenson.com/anathem/acknow.htm

(К слову, на том же сайте читатель найдёт ещё много хорошего, например трейлеры и музыку к книге. Со словарём и грамматикой орта, а также с ортским алфавитом можно ознакомиться по адресу: http://monastic.org/orth/titles.html).

ВНИМАНИЕ!!! СОДЕРЖИТ СПОЙЛЕРЫ!!! НЕ РЕКОМЕНДУЕТСЯ ЧИТАТЬ ДО САМОЙ КНИГИ!!!


Часы, планетарии и т.д.

Многим читателям будет очевидно, что источником вдохновения для упомянутых в «Анафеме» миллениумных часов стал проект 10000-летних часов, задуманный примерно в 1995 году Дэнни Хиллзом и осуществляемый теперь The Long Now Foundation. Я впервые услышал эту идею от самого Дэнни и от Стюарта Бренда на Хакерской конференции в середине девяностых. Весной 1999 года Дэнни попросил меня и ещё нескольких человек сделать наброски для сайта The Long Now Foundation – не серьезные инженерные проекты, а просто свои представления о том, какими могут быть эти часы. Я нарисовал систему стен с отверстиями, которые механизм часов открывает в определённое время. В этих почеркушках угадываются и некоторые другие элементы мира, описанного в «Анафеме».
В конце 1999 года, когда газеты печатали сводки основных новостей за год, за десять лет, а иногда даже за век и за тысячелетие, я глубже задумался о «монахах при часах» из моих набросков и о том, не выйдет ли из этого затравка для нового романа. Впрочем, тогда я только-только приступил к серьёзной работе над «Барочным циклом», поэтому отложил идею в долгий ящик и почти не думал о ней, пока не закончил последний из романов цикла – «Систему мира». Тогда я начал видеть возможные связи между ней и другими заинтересовавшими меня идеями, поэтому вытащил ее из закромов и приступил к работе.
Проектирование 10000-летних часов, поиск участков и разработка прототипов отдельных составляющих – особенно планетария, открытого в октябре 2005 года, – уверенно продвигались последние несколько лет, главным образом благодаря щедрой поддержке (по алфавиту) Jeff Bezos, Bill Joy, Mitch Kapor, Nathan Myhrvold, Jay Walker и анонимного жертвователя, а также многих, кто помогал средствами, идями, опытом. Я признателен Стюарту Бренду, Александру Роузу, Дугу Карлстону и Томи Пирс, а также ранее перечисленным лицам за разговоры о проекте часов.


Философские и научные идеи

Будь «Анафем» нехудожественным произведением, фрагменты, касающиеся науки и философии, пестрели бы примечаниями с отсылками к земным мыслителям, у которых я почерпнул обсуждаемые идеи. Каждое примечание было бы снабжено многочисленными оговорками и выглядело примерно так:
«Я не мог бы написать этого, если бы Х не высказал идею Y и не опубликовал ее в книге Z. Однако прошу учесть: (а) я не философ, не математик и не учёный; (б) это роман, а не обзор истории изучения вопроса, и мое изложение идеи Y, возможно, не выдерживает строгой критики. Х, если он жив, увидев свою фамилию в наукообразном примечании к этому тексту, возможно, захочет публично откреститься от меня и моей книги, а если нет, то перевернётся в гробу. Дорогой читатель, учти, пожалуйста, что этим примечанием я только отдаю долг Х; если ты действительно хочешь понять идею Y, пожалуйста, купи и прочти книгу Z».
Со всеми приведенными оговорками, вот иксы, игреки и зеты.
Книга Джулиана Барбура «Открытие динамики» (Julian Barbour, The Discovery of Dynamics, в других изданиях название может отличаться, ISBN 978-0195132021) была одним из главных источников идей для моего более раннего проекта «Барочный цикл». Почти каждая страница «Анафема» несёт отпечаток его более поздней работы «Конец времени» (The End of Time, ISBN 978-0965040808).
Примечания и библиография к книгам Барбура содержат достаточно цитат, чтобы занять читателей на многие годы, но я особенно отмечу «Выразимое и невыразимое в квантовой механике» Джона Стюарта Белла (John Stewart Bell, Speakable and Unspeakable in Quantum Mechanics, ISBN 978-0521818629): собрание статей, включающее два точных и ясных объяснения того, что в «Анафеме» называется «мировыми путями» или «повествованиями». Эти объяснения можно найти в статьях, озаглавленных «Теория измерений Эверетта и волна де Бройля» (где, кстати, оспаривается многомировая интерпретация) и «Квантовая механика для космологов».
Всё в «Анафеме», относящееся к мировым путям, повествованиям и «Гемнову пространству» (это просто арбский термин для того, что на Земле называется фазовым или конфигурационным пространством), почерпнуто непосредственно у названных ученых или их предшественников. Понятие конфигурационного пространства восходит к трудам Жозефа Луи Лагранжа по обобщённым координатам и последующим дополнениям Уильяма Роуэна Гамильтона. Термин «фазовое пространство», согласно Википедии, был введен Уиллардом Гиббсом в 1901 г.; его можно рассматривать как дальнейшее обобщение трудов Лагранжа и Гамильтона.
Исключительно красивый рассказ о математической физике и особенно о принципах действия можно найти в книге Дэвида Оливера «Волшебный конёк физики» (David Oliver, The Shaggy Steed of Physics, ISBN 0-387-40307-8).
Метафизическая нить, связывающая «Анафем» и «Барочный цикл», начинается с «Монадологии» Готфрида Вильгельма Лейбница, доступной в переводе, в том числе и онлайн. На протяжении большей части восемнадцатого и девятнадцатого столетий эти идеи не пользовались популярностью, но в двадцатом веке послужили основой для «фоново-независимой» (бескоординатной) формулировки физики как в работах Барбура, так и в «Неприятностях с физикой» и «Трёх путях к квантовой гравитации» Ли Смолина (Lee Smolin, The Trouble With Physics, ISBN 978-0618918683; Three Roads to Quantum Gravity, ISBN 978-0465078363). В его же книге «Жизнь космоса» (The Life of the Cosmos, ISBN 978-0195126648) доступно объясняется, с какой невероятной точностью Вселенная приспособлена для поддержания жизни – тема, обсуждаемая на одном из мессалов. Впрочем, гипотеза Ли Смолина, почему так могло получиться, в «Анафеме» не затронута. Более того, он мог бы возразить против многих идей, выдвинутых на мессале, в особенности против утверждения фраа Джада, что время – иллюзия. Сделав эту оговорку, я хотел бы поблагодарить Ли Смолина за обсуждение части перечисленных здесь тем во время моей работы над книгой.
Дэвид Дойч, на мой взгляд, – самый красноречивый и убедительный защитник предложенной Хью Эвереттом многомировой интерпретации квантовой механики. Его (Дойча) книга «Структура реальности» (David Deutsche, The Fabric of Reality, ISBN 978-0140275414) долго лежала неоткрытой рядом с моим рабочим креслом, поскольку меня пугала сама концепция множественных миров, но когда я набрался мужества ее прочесть, я понял, что без неё не смог бы продвинуться с «Анафемом» (то, что Дойч называет «Мультивселенной», мои персонажи зовут поликосмом). Особенно интересным и полезным для меня в этой книге было упоминание философа Дэвида Льюиса, о котором я подробнее пишу ниже.
Труды Роджера Пенроуза важны для «Анафема» по крайней мере в пяти пунктах:
1. В «Новом уме короля» и «Тенях разума» (R. Penrose, The Emperor’s New Mind, ISBN 978-0192861986; Shadows of the Mind, ISBN 978-0195106466) Пенроуз утверждает, что работа мозга основана на квантовых эффектах. Эта точка зрения настолько спорная, что, как я обнаружил, ни с одним образованным собеседником её невозможно обсудить спокойно: немедленно всплывает множество побочных парадоксов, один другого интереснее. Научно-фантастическая картина «Анафема» основана на относительно скромном допущении, что в процессе естественного отбора возник мозг, который, оставаясь мягким комком плоти, тем не менее способен производить квантовые вычисления. Те читатели, которым не по вкусу конкретный механизм, предложенный Пенроузом, возможно, захотят прочесть книгу «Мозг, материя и квантовая механика» Генри Степпа (Henry Stapp, Mind, Matter, and Quantum Mechanics, ISBN 978-3540407614), где предложен механизм квантового мозга, в корне отличный от приведённого у Пенроуза.
2. В неопубликованной, неофициально циркулирующей рукописи и в своей книге 2004 года «Путь к реальности» (The Road to Reality, ISBN 0-09-944068-7) Пенроуз предложил новый способ графической записи математических выражений, использующий тензоры (математические объекты, широко применяемые в теории относительности и других разделах современной физики). Отталкиваясь от этой рукописи, Смолин и Ровелли обобщили схемы Пенроуза в спиновые сети и спиновую пену, которые легли в основу бескоординатной формулировки физики.
3. Пенроуз – убеждённый математический платоник, много думающий и говорящий о своем платонизме. В «Пути к реальности» он даже изложил свои взгляды в художественной форме (книга обрамляется двумя рассказами). Я обнаружил их в начале работы над «Анафемом» и очень обрадовался, поняв, что я не совсем сумасшедший, если хочу написать роман о платонизме. Я признателен Пенроузу за короткий, но (для меня) очень информативный разговор на эту тему в Сиэтле в январе 2007 года.
4. Ему принадлежат пионерские работы в области задач об апериодическом замощении. Задача о замощении десятиугольника, фигурирующая в «Анафеме», относится к этому классу. Впрочем, прошу учесть, что хотя описанная в романе задача вдохновлена работой Питера Дж. Лу и Пола Дж. Штейнгарта (Peter J. Lu and Paul J. Steinhardt), исследовавших геометрические мозаики в центральноазиатских мечетях, детали ее полностью вымышлены. Математик, возможно, найдёт мою версию не только вымышленной, но и нелепой; однако тот же математик охотно согласится, что задачи об апериодическом замощении составляют очень интересную и важную область математики.
5. В «Новом уме короля» Пенроуз очень ясно изложил ранее упомянутую концепцию фазового пространства.
К слову хочется сказать, что Хао Ван (Hao Wang), о котором пойдёт речь в разделе про Гёделя, занимался сходными задачами, в том числе наборами плиток или домино, которые при правильном использовании могут действовать как машины Тьюринга и, как позже выяснилось, тоже замощают плоскость апериодически.
Все остальные влияния, перечисленные в этом послесловии, связывает между собой фигура Курта Гёделя. Здесь я должен привести некоторые сведения о Гёделе, почёрпнутые из разных источников, и, думаю, лучше всего начать с перечисления самих источников. Вот они:
Palle Yourgrau. Gödel meets Einstein: Time Travel in the Gödel Universe (1999) ISBN 978-0812694086
Palle Yourgrau. A World Without Time: The Forgotten Legacy Of Godel And Einstein (2004) ISBN 978-0465092949
Rebecca Goldstein. Incompleteness: The Proof and Paradox of Kurt Godel (2005) ISBN 978-0393051698
Hao Wang. A Logical Journey: from Gödel to Philosophy (1997) ISBN 978-0262231893
Kurt Gödel. Collected Works. Edited by Solomon Feferman, John W. Dawson Jr. et al. (1990) ISBN 0195147219
Freeman Dyson. Личное сообщение, 2007
Verena Huber-Dyson. Личное сообщение, 2006
По всем перечисленным источникам ясно видно, что Гёдель (как и Пенроуз) был математическим платоником до мозга костей, что он отдавал много времени и усилий размышлениям о своём платонизме и старался подвести под него прочное метафизическое основание. Вторую половину жизни – всё время, проведённое в Институте перспективных исследований, начиная с 1940 года, – он посвящал этому вопросу значительную часть рабочего времени. Как пишут Хао Ван в «Логическом путешествии» и Говард Штейн в примечаниях ко второму тому «Собрания сочинений» Гёделя, общий план состоял в том, чтобы выстроить строгую метафизику, основанную на монадологии Лейбница. Поскольку Кант выдвинул возражения против монадологии, Гёдель, уважавший Канта (хотя и не соглашавшийся с ним), должен был для начала опровергнуть возражения Канта. В конце сороковых Гёдель решил уравнения Эйнштейна и доказал, что во вращающейся вселенной физически возможно путешествие назад во времени. По-видимому, им двигал не только интерес к физике, но и желание опровергнуть взгляды Канта на пространство и время, почти как если бы решение для вращающейся вселенной было леммой, с которой надо разобраться, прежде чем перейти к остальной части проекта. Фримен Дайсон рассказывал, что Гёдель под конец жизни время от времени звонил ему и спрашивал: «Ну как, нашли?» –подразумевая «Нашли ли астрономы доказательства, что вселенная вращается?» Фримен Дайсон был одним из главных участников проекта «Орион» (см. George Dyson, Project Orion: the True Story of the Atomic Spaceship, ISBN 0805072845). Если вселенная и впрямь вращается, то при наличии достаточно мощного космического корабля решение Гёделя позволяет отправиться в прошлое. В то время такой корабль можно было построить только с помощью технологий, подобных той, на которую опирался проект «Орион». Поразительно, что Курт Гёдель, доказавший, что путешествия в прошлое физически возможны (если, конечно, вселенная и впрямь вращается), работал в одном институте с Фрименом Дайсоном – одним из тех, кто придумал корабль, необходимый для такого путешествия, – и что он иногда спрашивал Дайсона, найдены ли факты, подтверждающие вращение вселенной. Это стечение обстоятельств – одна из затравок, вокруг которых вырос «Анафем».
Как объясняет Хао Ван, Гёделевы представления о математическом платонизме сводятся к следующей модели:
1. Сущности, которыми занимается математика, существуют независимо от человеческого восприятия, определений и построений.
2. Человеческий разум способен воспринимать эти сущности.
Пункт 1 многим представляется бесспорным. Его разделяют почти все математики и большинство тех, кто подходит к вопросу с точки зрения «здравого смысла». Например, всякий, кто верит, что тройка миллиард лет назад тоже была простым числом, по крайней мере частично согласен с пунктом 1.
Однако каждый, кто принимает пункт 1, должен объяснить, как человеческий разум способен получать сведения о математических сущностях, которые, согласно этому пункту, не принадлежат пространству-времени и не находятся в обычных причинно-следственных отношениях с материальной вселенной. Для разрешения этого кажущегося парадокса предложены различные объяснения; их перечень можно найти в «Стэнфордской философской энциклопедии» (статья Марка Балагера о платонизме в метафизике) и, подробнее, в его же книге «Платонизм и антиплатонизм в математике» (Mark Balaguer, Platonism and Anti-Platonism in Mathematics, ISBN 978-0195143980).
К пункту 2 Гёдель подходит следующим образом:
2а. «Нечто помимо [материальных] ощущений даётся непосредственно». Гёдель называет эти данные «данными второго рода».
2б. «Впрочем, отсюда никак не следует, что данные второго рода, раз их нельзя связать с воздействием неких объектов на наши органы чувств, являются чисто субъективным. Скорее они могут представлять собой аспект объективной реальности, но, в противоположность ощущениям, связаны с иным типом отношений между нами и реальностью».
2в. «Я полагаю, что для обработки абстрактных впечатлений (в противоположность чувственным) требуется некий материальный орган… Этот орган восприятия может быть близко связан с нервным центром, отвечающим за речь».
Первые две цитаты из статьи Гёделя «Что такое континуум-гипотеза Кантора» (1964), третья – из «Логического путешествия» Хао Вана. Эти три постулата дальше упоминаются как «данные второго рода», «иной тип отношений», «Гёделев орган».
В английском языке слово «орган» обычно подразумевает комок живой ткани, вроде поджелудочной железы; «Гёделев орган» может смутить некоторых читателей, которые решат, что Гёдель думал о конкретной части мозга (на память сразу приходит пресловутое «шишковидное тело» Декарта), находящейся в иных отношениях с платоническим математическим миром, чем остальной мозг, и потому способной воспринимать данные второго рода. Однако стоит учесть, что английский язык не был для Гёделя родным, и он ещё в начале шестидесятых годов жаловался, что недостаточно им владеет (см., например примечание Грегори Мура к редактциям статьи 47-го и 64-го годов в «Собрании сочинений» Гёделя). Заподозрив некую погрешность перевода, я обратился с этим вопросом к Верене Губер-Дайсон, которая встречалась с Гёделем в Принстоне (хотя и не говорила с ним конкретно на эту тему). Верена Губер-Дайсон – специалист по логике, немецкий язык для неё родной, и она подтвердила мои подозрения, что в немецком языке слово «орган» может означать способность или возможность. Таким образом, правильное истолкование пункта 2в, вероятно, состоит в том, что названной способностью обладает мозг как целое, а не какая-то отдельная его часть.
Гёдель, насколько мне известно, не объяснил, как именно функционирует этот орган, так что здесь метафизик, решивший следовать по его стопам, упирается в тупик. Пункты 2а и 2б содержатся в статье Гёделя «Что такое континуум-гипотеза Кантора?», опубликованной в 1964 году, – исправленном и дополненном варианте его же одноименной статьи 1947 года; есть все основания полагать, что Гёдель думал об этих вопросах по крайней мере с середины сороковых и что он по-прежнему занимался ими в конце пятидесятых – начале шестидесятых. Хао Ван сообщает, что в период с 1953 по 1959 Гёдель усиленно работал над статьёй, в которой он, возражая Карнапу, «пытается доказать, что математика – не синтаксис языка, и ратует за некую форму платонизма», и что в 1959 году он приступил к изучению работ Э. Гуссерля (1859-1938), которым продолжал заниматься до конца жизни. Значение Гуссерля для метафизической программы Гёделя Хао Ван суммирует так: «Чтобы выполнить свою программу [найти точную теорию метафизики, построенную на Лейбницевой монадологии. – Н.С.], Гёдель должен был принять в расчёт Кантову критику Лейбница. В методе Гуссерля он видел путь к преодолению возражений Канта». Куда лучшее объяснение, чем я могу привести здесь, читатель найдёт в «Мире без времени» (Palle Yourgrau, A World Without Time, стр. 104-107).
Гуссерль славится своей неудобочитаемость (мне, во всяком случае, в жизни не доводилось читать ничего труднее), но через его тексты немного легче продраться, если считать процесс своего рода детективным расследованием, попыткой выяснить, что именно на этих страницах Гёдель счёл полезным для решения своих метафизических задач. Область поисков, по счастью, немного сужается разделом 5.3 (стр. 164 в моём издании) «Логического путешествия» Хао Ванна, где тот приводит слова Гёделя о том, что в трудах Гуссерля особенно важны «Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии» и «Картезианские размышления»
Даже в этой суженной области искать существенное в нашем контексте – занятие почти безнадёжное. Примечательно, впрочем, что в пятом и последнем из картезианских размышлений Гуссерль заводит речь о монадах и вспоминает Лейбница. Как именно он к этому пришёл и что хочет сказать, не понять, если не погрузиться в Гуссерля с головой. Однако бритва Оккама подсказывает, что именно здесь таится ключ к упомянутой детективной загадке.
Гуссерль закончил «Картезианские размышления» примерно в 1933 году, а Гёдель опубликовал последнюю работу в 1974-м, за четыре года до смерти. Естественно возникает вопрос: что происходило в этой области на протяжении следующих тридцати лет? Поскольку я писал роман, а не проводил серьёзное философское исследование, не стану утверждать, будто досконально проштудировал всю доступную литературу. Однако труды Эдварда Н. Залты из Стэнфордского университета, а также его перечисленных ниже соавторов представляют собой серьёзное метафизическое исследование, затрагивающее многие из упомянутых тем. Залта и его коллеги – практикующие философы и могут развивать и совершенствовать идеи, о которых я лишь читаю как об исторических памятниках. Статьи, автором и соавтором которых выступает Залта, посвящены в основном Платону, Лейбницевой теории концепций, феноменологии Гуссерля и математическому платонизму Гёделя, так что когда Стивен Хорст указал мне на Залту, я, признаюсь, испытал безграничный восторг землепроходца, перед которым открылись новые горизонты. Это довольно большой корпус статей, и я не стану их пересказывать, а привлеку внимание читателя к двум важным вопросам.
Вычислительная метафизика. Залта твёрдо верит в формализацию философии, то есть в то, что философские утверждения можно перевести в символы формальной логики. Когда это сделано, можно сравнивать идеи разных философов, как физик сравнивает две разные теории, записывая их в виде уравнений и проверяя, противоречат ли они друг другу или сводятся к одному тому же. И в математике, и в формальной логике правила довольно просты, но вот применить их к реальным уравнениям и высказываниям очень сложно – иногда настолько, что человеку с этим не справиться. Залта использует для решения таких задач компьютерную программу – «систему автоматических рассуждений» PROVER9. Это очень напоминает Лейбницев замысел универсальной символической логики, и действительно, Залта и его соавтор Бранден Фитлсон упоминают Лейбница в первом абзаце своей изданной в 2007 году статьи «Шаги к вычислительной метафизике». Позже в этой же статье они упоминают ведущуюся сейчас работу по использованию упомянутой системы для доказательства теорем из статьи Залты «(Лейбницева) теория концепций» (2000 год), в которой он сводит положения Лейбницевой метафизики к теоремам на языке формальной логики. В других статьях Залта и его коллеги Фрэнсис Джеффри Пеллтьер и Бернард Лински оперируют трудами Платона, Гуссерля, Гёделя и Дэвида Льюиса, о котором речь пойдёт ниже. Так что вот ответы на заданный ранее вопрос (что происходило в этой области последние тридцать лет?). Кстати, вычислительная метафизика подсказала идею музыки, упоминаемой в «Анафеме». В частности, живущие на деревьях, одетые в набедренники фраа, которые появляются на актале инбраса в Тредегаре, выполняют – хоть и очень медленно – вычисления в духе PROVER9. Они пытаются решить важную метафизическую проблему, что требует очень долгого времени, поскольку у них нет компьютеров.
Дэвид Льюис и множественность миров. Залта много занимался формами утверждений, что заставило его обратиться к трудам покойного философа Дэвида Льюиса. Залта и Лински обсуждают онтологию Льюиса в статье 1991 года «Мейнонгианец ли Льюис?». Думаю, не ошибусь, сказав, что они принимают Льюиса всерьёз, но не соглашаются с ним. Льюис написал книгу «О множественности миров» (David Lewis, On the Plurality of Worlds, ISBN 978-0631224266) – название покажется знакомым читателям «Анафема», поскольку так же звался мессал, в котором участвовал фраа Эразмас. В ней Льюис закладывает основы модального реализма, метафизики, которая (если очень грубо её обобщить) утверждает, что все возможные миры существуют и не менее реальны, чем наш. Значение модального реализма для «Анафема» очевидно. Как уже говорилось, Дэвид Дойч упоминает труды Льюиса в своих работах о многомировой интерпретации квантовой механики.
Стоит упомянуть, что на работы Дойча и Залты я наткнулся, занимаясь совершенно разными линиями исследования. К первому меня привёл интерес к физике, ко второму – интерес к преемству Платон-Лейбниц-Гуссерль-Гёдель. Когда обнаружилось, что оба они пишут об одном философе, Дэвиде Льюисе, у меня возникло чувство (быть может, ложное), что круг волшебным образом замкнулся.
Есть, впрочем, и другие замкнувшиеся круги. В статье 1995 года «Натурализированный платонизм и платонизированный натурализм» Залта и Лински выдвигают теорию «целостного платонизма» в противоположность «дробному платонизму», как они называют доморощенную форму математического платонизма, разделяемую большинством математиков. Здесь не место разъяснять сущность «целостного платонизма», но, думаю, можно утверждать, что он отчасти созвучен модальному реализму Льюиса, поскольку говорит о всей полноте абстрактных математических объектов в противоположность «дробной» модели, которой придерживаются другие математические платоники.
Макс Тегмарк, космолог из Массачусетского технологического института, начав с совершенно других предпосылок, пришел к выводам, очень созвучным с работой Залты и Лински. Хотя интересы Тегмарка по большей части относятся непосредственно к области космологии, он написал несколько статей о том, что вполне можно назвать метафизикой. В особенности это относится к его недавней «Математической вселенной», в которой он утверждает, что материальный мир – абстрактная математическая структура. В разделе о том, что он именует «метавселенной четвёртого уровня», Тегмарк тоже упоминает Дэвида Льюиса и описывает гипотезы, удивительно напоминающие целостный платонизм Залты.

Другие источники вдохновения и идей.
Электродинамический фал, при помощи которого наши герои перемещаются в космосе, – вполне реальное изобретение, предложенное покойным доктором Робертом Форвардом и сейчас развиваемое доктором Робом Хойтом и его коллегами по Tethers Unlimited. Я признателен Хойту за обмен электронными письмами, в которых он ответил мне, что может и чего не может это устройство; впрочем, любые технические несуразицы на страницах романа объясняются исключительно художественной вольностью или моим непониманием; ни Хойт, ни Форвард в них не повинны.
Джарону Ланьеру я обязан несколькими беседами, которые так или иначе помогли улучшить «Анафем».
Также я обязан нескольким друзьям, которых мне хочется назвать «обычными подозреваемыми», поскольку уже стало традицией, что они читают мои книги в рукописи и делают полезные замечания, – Джереми Борнштейну, Стивену Хорсту, Алви Рею Смиту и Джейму Тааффу.
Джереми Борнштейн также взял на себя инициативу по составлению ортского словаря и грамматики. Стив Уиггинс предложил клинописный алфавит для записи орта, а Дэвид Штуц использовал этот язык в музыкальном проекте, связанном с «Анафемом». Обо всем этом можно подробнее прочесть по ссылкам.
Теоретическая группа в Microsoft Research, созданная в 1997 году Натаном Мирволдом и возглавляемая до последнего времени Дженнифер Чейс и Кристианом Боргсом, привела в Сиэтл многих математиков – кто-то из них работает тут постоянно, кто-то приезжает на срок от нескольких часов до нескольких лет. Я никак официально не связан с этой организацией, и она не имеет никакого конкретного отношения к «Анафему», и всё-таки существует некая неосязаемая связь, настолько важная, что о ней нельзя не упомянуть. Как тесто лучше подходит в тепле, так присутствие стольких талантливых математиков в моем круге общения создало атмосферу, в которой оказалось легче задумать и написать такой роман.
«Анафем» может быть воспринят как последовательно – и даже яро – антирелигиозная книга. Я предлагаю менее однозначное толкование. Роман написан исключительно с точки зрения инаков, которые в целом плохо относятся к верующим, главным образом потому, что обращают внимание преимущественно на тех верующих, чьё поведение вызывает сильный страх или брезгливость: жуликов, шутов и шарлатанов, которых на Арбе не меньше, чем на Земле. В романе я пытался намекнуть, что есть и другие верующие, которых мало замечают и о которых редко говорят, потому что они не выставляют свою веру напоказ. Это тоже отражает положение дел на Земле. Если бы я задумывал «Анафем» как антирелигиозную филиппику, я не посвятил бы его своим родителям, которые всю жизнь посещают протестантские церкви в университетских городках, где большинство прихожан верит в эволюцию и вовсе не думает толковать писание буквально.

Разное

Те, кого заинтересовало «утверждение светителя Мендраста», возможно, захотят прочесть книгу Питера Уорда и Дональда Браунли «Редкая Земля: почему во вселенной нечасто встречается разумная жизнь» (Peter Ward and Donald Brownlee, Rare Earth: Why Complex Life Is Uncommon in the Universe, ISBN 978-0387952895).
Принцип, известный на Арбе как «весы Гардана», примерно соответствует бритве Оккама.


Анафем

Библиография | 

Сайт создан в марте 2006. Перепечатка материалов только с разрешения владельца ©