Татьяна Китаина (sea mammal)
(доклад, прочитанный на конференции 24-26 сентября 2010 г.)
Начать доклад я бы хотела довольно обширной цитатой из Живого Журнала пользователя, пишущего под ником willie_wonka. Речь идет о хрестоматиях для иностранцев, изучающих русский язык, т.е о русских художественных текстах, подвергнутых адаптации.
Эти хрестоматии - это такой поучительный памятник прошлому, когда коммуникативные единицы из художественного текста при адаптации убирали, сносили их десятками, целыми блоками, потому что боялись их панически, а боялись – оттого что не умели объяснить, что они означают. Поэтому на всякий случай вместо “Ну как же, ведь ты же мне обещал!” писали просто “Ты мне обещал!” – ну, специально для иностранной аудитории: вроде и смысл сохранился, и объяснять поменьше. На тот факт, что почти все характеристики позиции говорящего, ситуации и взаимоотношений между говорящим и слушающим при этом куда-то улетучились, на то, что невозможно определить целеустановку, стыдливо закрывали глаза. Целеустановку, в конце концов, можно эксплицировать: “Ты мне обещал! – упрекнула она его”.
Вместо “Да чего уж там, ладно уж, сделаю, так и быть” можно написать просто “Сделаю”. Это так облегчает жизнь преподавателю...
Стратегий элиминации из текста всего живого можно, наверное, наметить несколько. Первая – вместо “Да ну что ты, Сонечка, милая, ну зачем же ты убиваешься-то так, ведь я обязательно вернусь!” написать “Сонечка, милая, зачем ты убиваешься, я обязательно вернусь”. То есть убрать по возможности всё. Как бы нет единицы – нет проблемы.
Второй вариант – сохранить одну какую-нибудь единицу, в надежде, что значение её удастся “объяснить” при помощи обычного словаря. Ну, например, вместо “Да чего уж там, ладно уж, попробую” написать “Ладно, попробую”, и при этом понадеяться на то, что иностранец найдёт какое-нибудь соответствие слову ладно в своём русско-китайском или
русско-корейском словаре и на этом успокоится, и о том, что у этой русской единицы должно быть всё-таки какое-то универсальное, базовое значение,объединяющее ВСЕ употребления, что должен существовать некий ключик к семантике этой единицы вообще, независимо от контекста, старались как-то не думать.
Но самый прикольный тип адаптации – третий – бывает такой. Написано, например, у Чехова (Куприна, Паустовского, Пушкина, Бунина, Нагибина): “Ну как же, ведь ты же мне обещал!”, а в хрестоматии для иностранцев пишут: “Как это так? Ты мне обещал!”. Таким образом, у них появляются две единицы, которых не было «это» и «так» и, естественно, наводят шухер. И вот вместо жалкого, робкого, осторожного упрёка,
сформированного в оригинале, у нас получается такой лихой наезд. Героиня наглеет на глазах. Если других случаях характер героини просто исчезал (в выхолощенном тексте исчезали все характеристики языковой личности), то в этом случае всё гораздо хуже, потому что он не исчезает, а искажается.
Когда я это прочла, то в текстах из хрестоматий послышалось мне что-то до боли знакомое. Да ведь это типичный язык художественного перевода – осенило меня. И я решила исследовать этот вопрос дальше.
Далее придется привести немного теории. В цитате проскальзывал термин «коммуникативные единицы», это вот о чем:
Язык обладает двумя различными функционально-семантическими системами, номинативным и коммуникативным уровнями. Если номинативный уровень предназначен для передачи информации о действительности, преломлённой в языковом сознании говорящего, то в задачи коммуникативного входит отражение соотношения позиций говорящего, слушающего, а также оцениваемой и квалифицируемой ими ситуации.
Коммуникативный уровень организуется понятием целеустановки (вопрос, требование, просьба, совет, предложение, угроза, предостережение, возражение, подтверждение, удивление, возмущение, восхищение, упрек, похвала, сочувствие, досада, удовлетворение, презрение, облегчение и т.д.).
Каждой целеустановке соответствует вариативный ряд конструкций, обладающих особенностями коммуникативного значения. Значения коммуникативных конструкций формируются взаимодействием коммуникативных средств языка.
Язык располагает двумя группами средств формирования коммуникативного уровня.
а). С одной стороны, это специальные средства, первичной функцией которых является связь с этой системой языка, например, наклонения, частицы, междометия, порядок слов, ряд собственно синтаксических приёмов,интонация и т.п.
б). С другой стороны, это такие средства, первичной функцией которых является формирование номинативного содержания, которые могут, тем не менее, участвовать и в формировании значений коммуникативного уровня. Это касается частей речи и их грамматических категорий, например, вида, времени, рода и т.д.
Поскольку рассказать обо всех средствах формирования коммуникативного уровня в коротком ознакомительном докладе никак невозможно, я продемонстрирую их на примере конструкций, соответствующих одной только целеустановке – ТРЕБОВАНИЮ, а также покажу на нескольких примерах, что такие языковые единицы, как ведь, -ка, ну, же и т.п. имеют универсальное, базовое значение, объединяющее ВСЕ употребления.
Вынуждена оговориться с самого начала, что с примерами из перевода оказалось очень трудно. В них действительно эти языковые единицы почти полностью отсутствуют, а целустановка ТРЕБОВАНИЕ, которое мы собираемся разбирать, передается в основном повелительным наклонением или, на худой конец, эксалицитными конструкциями типа «потрудитесь, покинуть помещение» или «будьте любезны, передайте мне соль», а не конструкциями, о которых я собираюсь
рассказать. Поэтому примеры будут немного спорны, в основном я придется показывать, как можно украсить чужой текст, что, согласитесь, не совсем красиво и не всегда убедительно, но другого выхода у меня нет.
Итак:
ТРЕБОВАНИЕ в диалоге
1. Конструкции с явно выраженным требованием – эксплицитные конструкции.
А. «я требую + чтобы…»
(Общение Гедевана с представителями иных цивилизаций):
– Господин Уэфи! Я – представитель цивилизованной планеты, и требую, чтобы вы проследили за своим лексиконом! (к/ф «Кин-дза-дза»)
Типичность конструкции для официальной сферы создает
комический эффект при ее использовании в бытовых обстоятельствах:
– Не трепыхайте меня… Я требую уважения… Ой! Мама!
(к/ф «Ирония судьбы»)
Б. «должно, надо, нужно + ИНФИНИТИВ»
Они обращены к слушающему – исполнителю действия, который должен его осуществить. В них обычно описан результат требуемого действия, или состояние, в котором должен оказаться слушающий. У этих конструкций, в основном, объяснительная функция.
– Вы должны будете поехать с нами в «Асторию» и опознать его. (к/ф «Место встречи изменить нельзя»)
– Ты должна вернуться домой ровно в двенадцать часов. (к/ф «Золушка»)
При отсутствии исполнителя эта конструкция может передавать иное коммуникативное задание: например, сообщение о мнении говорящего и т.д.
Далее мы переходим к конструкциям, где требование выражено неявно – конструкциям с имплицитным способом формирования значения.
Распоряжение
А. структуры с « ГЛАГОЛАМИ В ФОРМЕ ВТОРОГО ЛИЦА ЕД. ИЛИ МН. ЧИСЛА БУДУЩЕГО, РЕЖЕ НАСТОЯЩЕГО, ВРЕМЕНИ»
От повелительного наклонения они отличаются тем, что в них подразумевают, что действие надо выполнить не незамедлительно, а вообще.
– Зайдешь ко мне со стариком, отметишься. (к/ф «Холодное лето пятьдесят третьего»
Конструкции с формами будущего времени могут быть синонимичны императивам, взаимно заменяя друг друга и выражая близкие, хотя и не совсем идентичные значения.
– Значица, так: Пасюк, Ваня, повезешь тело Векшина в Ярославль, проводишь его от всех нас в последний путь. Мать успокой, если сможешь. Хотя какое тут, к чертям собачьим, успокоение! (к/ф «Место встречи изменить нельзя»)
Очевидно, что нельзя сказать «мать успокоишь». Т.е. конструкции с будущим временем совершенного вида вводят параметр обязательности исполнения действия.
Кроме параметров срока и возможности исполнения глаголы в форме будущего времени могут реализовывать коммуникативное значение целеустановки, т.е. желания говорящего, чтобы слушающий совершил действие против своей воли.
– Фокса жалко. Мы от него еще много пользы поиметь могли.
– А ты потому такой смелый, что думаешь в кабине отсидеться, пока мы там будем. Только ты не рассчитывай, с нами пойдешь, если решимся.
– Водилу потерять не боишься?
– Я тебе больше повторять не буду! Пойдешь с нами! Сядь и засохни! (к/ф «Место встречи изменить нельзя»)
Б. конструкции с «ГЛАГОЛАМИ В ФОРМЕ НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ
НЕСОВЕРШЕННОГО ВИДА» указывают на то, что слушающий должен осуществить действие вне зависимости от своей воли.
– Одевайся! Ты отсюда уезжаешь! (к/ф «Большая семья»)
В. Значение требования может предаваться в конструкциях с «НАЧАЛЬНЫМ чтобы И ГЛАГОЛОМ В СОСЛАГАТЕЛЬНОМ НАКЛОНЕНИИ (СОВПАДАЮЩЕМ С ФОРМОЙ ПРОШЕДШЕГО ВРЕМЕНИ. Подобные конструкции обычно указывают, что действие должно осуществиться к какому-то сроку.
– Андрюша, Андрюш!
– А?
– Ты почему не носишь мою курточку?
– Ну а зачем я буду на работе трепать? Такая хорошая вещь!
– Вот и трепли! То есть трепи! Будешь меня чаще вспоминать. Чтоб завтра надел! (к/ф «Осенний марафон»)
В ряде случаев временной параметр – это «всегда» или «никогда».
– Глебушка, ребята, я вам отслужу. Я вам отстираю. Я полы помою.
– Александра! Чтоб этих слов я от тебя не слышал! Поняла?
(к/ф «Место встречи изменить нельзя»)
Приказ
А. Приказ в русской речи передается конструкцией, состоящей из «ИНФИНИТИВА».
Данная форма указывает на безоговорочность исполнения действия.
– Не стрелять! Левченко, стой! Стой, тебе говорят! Не стрелять! (к/ф «Место встречи изменить нельзя»)
Б. Эту же целеустановку обслуживает ряд междометных структур: «брысь», «кыш», «тс-с» и т.д. Такие конструкции чаще всего применяются при обращении к животным.
– Марш на печку! (В.Астафьев, «Последний поклон»)
– Вон, старый пес! (А.С. Пушкин, «Дубровский»)
В. Приказ передается и БЕЗГЛАГОЛЬНЫМИ КОНСТРУКЦИЯМИ:
– Свет! Скальпель! Зажим! Зажим! Еще! Еще! Трепан!Давление?
– Восемьдесят.
– Пульс?
– Сто десять.
– Йод! Йод! (к/ф «Верные друзья»)
– Понятых, живо! (к/ф «Место встречи изменить нельзя»)
Г. Еще одна конструкция, передающая приказ, – ИМПЕРАТИВНЫЕ ФОРМЫ ГЛАГОЛА ЕДИНСТВЕННОГО ЧИСЛА ПРИ ОБРАЩЕНИИ КО МНОГИМ ЛИЦАМ, ОБЫЧНО В ВОЗВРАТНОЙ ФОРМЕ
(Предводительница разбойников к банде):
– Вы-хо-ди! Готовьсь! (к/ф «Снежная королева»)
Д. Конструкции включающие «ФОРМЫ ГЛАГОЛА СОВЕРШЕННОГО ВРЕМЕНИ ПРОШЕДШЕГО ВРЕМЕНИ». Эта конструкция указывает на точный момент начала действия.
– Приготовились!.. Внимание! Начали!
В некоторых случаях эта конструкция сближается с распоряжением, маркируя более высокий уровень компетентности говорящего по сравнению со слушающим.
– Да, Глеб, да что же делать!
– Ничего не делать! Прав Панков. Да и я греха на душу не возьму! Нельзя тебе в банду соваться. Бессмысленно.
– Глеб, да я не…
– Значит так. Послушай меня. Значит так. Ты пришел, передал, получил и отвалил в сторону. Понял? Будет хвост за тобой! Доедешь до Ярославского вокзала и сядешь в электричку. Ребята, конечно, с Пасюком тебя прикроют.
– Глеб, это…
– Да все, я сказал. (к/ф «Место встречи изменить нельзя»)
И последний блок конструкций соответствующих целеустановке
ТРЕБОВАНИЯ – конструкции с неисполнением ожидаемого действия и повторным требованием.
А. Раздраженное требование часто передается вопросительными
предложениям с союзом или.
– А вы сударь, перестаньте издеваться над бедной
женщиной. Вы будете стрелять или нет? (к/ф «Выстрел»)
Б. Раздраженное требование может быть отражено добавлением к описанным выше структурам «говорю» и «сказал». Причем «говорю» отражает раздраженное требование, а «сказал» добавляет оттенок угорзы.
– Белье бросай! Бросай белье, я тебе говорю! (м/ф «Малыш и Карлсон»)
Пример раздраженного требования я нашла в переводе «Затерянного мира».
Рассказ идет от имени журналиста Меллоуна, попавшего в дом профессора Челленджера. Профессор с женой поссорились (тут, кстати, у переводчика смысловая ошибка, поэтому не очень удивляйтесь несуразности):
И, к моему величайшему изумлению, он (Челленджер) нагнулся, поднял жену и поставил ее на высокий постамент из черного мрамора, стоявший в углу холла. Постамент этот, вышиной по меньшей мере в семь футов, был такой узкий, что миссис Челленджер еле могла удержаться на нем. Трудно было представить себе более нелепое зрелище - боясь свалиться оттуда, она словно окаменела c искаженным от ярости лицом и только чуть переступала с
ноги на ногу.
- Сними меня! - наконец взмолилась миссис Челленджер.. )
- Скажи «пожалуйста».
- Это безобразие, Джордж! Сними меня сию же минуту!
- Мистер Мелоун, пойдемте ко мне в кабинет.
- Но помилуйте, сэр!" - сказал я, глядя на его жену.
- Слышишь, Джесси? Мистер Мелоун ходатайствует за тебя. Скажи «пожалуйста», тогда сниму.
- Безобразие! Ну, пожалуйста, пожалуйста!
Он снял ее с такой легкостью, словно она весила не больше канарейки.
(На самом деле там: где «сними меня» в оригинале she wailed. т.е. она еще не сдалась. И это скорее: Быстро снял меня! Или Сними, я сказала!
Раздраженное требование: «Сними меня сию же минуту!» прекрасно передает конструкция «Ты снимешь меня или нет!» и т.д. Т.е. мы видим сплошной императив, там где можно было внести разнообразие и тем украсить текст.
Однако эта сцена заканчивается совершенно замечательной фразой, демонстрирующей абсолютно уместное применение коммуникативной лексики.Это можно сказать идеал, к которому, на мой взгляд, стоит стремиться.
Ccора закончена, и Челленджер говорит жене:
– Ну-с, сударыня, марш отсюда, и не извольте гневаться!
Любопытно, что в оригинале просто повелительное наклонение.
Run away, little woman, and don’t fret.
Надо помнить, что в арсенале у переводчика много разных средств и стараться отбирать те, что подходят к ситуации. Это позволит разнообразить и украшать текст, а так же точнее передавать эмоциональное состояние говорящего.
Теперь обратимся к инвариантным коммуникативным единицам и рассмотрим универсальные, базовые значения таких языковых единицы, как ведь, -ка, да, же и т.п.
1. Конструкция -ка отражает уровень компетентности слушающего, указывает на то, что требуемое действие не входит (не входило) в намерения слушающего
Маленькая разбойница обращается к своей матери – предводительнице шайки разбойников
– …Я беру девчонку себе.
– Протестую!
– Это что еще за старый сухарь! Мама! Застрели-ка его! Не бойся, девочка! Пока я с тобой не поссорилась, тебя никто пальцем не тронет. (к/ф «Снежная королева»)
Использование конструкции –ка вводит иной вектор иерархии, чем можно было бы ожидать. Маленькая разбойница распоряжается матерью, подчеркивая ее более низкий уровень владения ситуацией.
Абсолютно правильно применена данная синтаксическая единица следующей ситуации:
(Лейстрид обнаружил важную улику и хочет продемонстрировать ее Холмсу и Ватсону)
- Пожалуйте сюда, - сказал он суетливо, ведя нас обратно в комнату, где, казалось, стало немного светлее после того, как унесли ее страшного обитателя. - Вот станьте-ка сюда! ("Этюд в багровых тонах")
"Come here," he said, bustling back into the room, the atmosphere of which felt clearer since the removal of its ghastly inmate.
Или другой пример:
- Смотрите, - сказал он (Холмс) мне, смеясь и протягивая газету,- неукротимый Джонс и вездесущий газетный репортер сделали доброе дело. Но вы, пожалуй, по горло сыты норвудской историей. Принимайтесь-ка лучше за яичницу с ветчиной. («Знак четырех»)
"Here it is," said he, laughing, and pointing to an open newspaper. "The energetic Jones and the ubiquitous reporter have fixed it up between them. But you have had enough of the case. Better have your ham and eggs first."
Несмотря на формально равноправное положение, Холмс чувствует себя хозяином положения и дает указания Ватсону, поскольку у него более высокий уровень владения ситуацией.
2. Считается, что инвариантные параметры конструкций с да, выражающими различные установки связаны с адекватностью, соответствием ситуации позиции слушающего (или третьего лица) с точки зрения говорящего.
Лиса Алиса и кот Базилио дают инструкции Буратино:
– Полей водичкой.
– И иди спокойно спать. Вот посыпь и иди.
– А вы все-таки отойдите подальше, а?
– Боже мой! Да мне и смотреть неинтересно, куда ты положишь свои деньги. (к/ф Приключения Буратино»)
Да указывает на неадекватность требования, значение которого говорящий, т.е. Буратино, преувеличивает.
– … просто прелесть, а не женщина.
– Да на нее смотреть страшно! (к/ф «Они сражались за Родину»)
3. Инвариантные коммуникативные параметры частицы ведь
отсылают к единству знаний, мнений, представлений говорящего и слушающего.
– Ты хоть какую-никакую плату с них бери.
― Да ведь неудобно.
― А им по ночам тебя эксплуатировать удобно? (Виктор Астафьев, «Пролетный гусь»)
А теперь, обратимся к примеру из перевода.
— Может, расскажете на суде? — спросил инспектор.
— А до суда я, наверное, и не доживу. Не бойтесь, я не собираюсь кончать самоубийством. Вы ведь доктор? — спросил он, устремив на меня свои горячие черные глаза.
— Да, — подтвердил я.
— Ну, так положите сюда вашу руку, — усмехнулся Хоуп, указывая скованными руками на свою грудь.
Я так и сделал и тотчас же ощутил под рукой сильные, неровные толчки. Грудная клетка его вздрагивала и тряслась, как хрупкое здание, в котором работает огромная машина. В наступившей тишине я расслышал в его груди глухие хрипы.
— Да ведь у вас аневризма аорты! — воскликнул я. («Этюд в багровых тонах»)
Во фразе «Вы ведь доктор?» - частица ведь совершенно на своем месте. Она маркирует единство знаний говорящего и слушающего.
А вот в последней фразе коммуникативные единицы вставлены не совсем верно. Сама по себе фраза: « Да ведь у вас аневризма аорты» в русском языке вполне возможна, но примерно в следующем контексте:
«Да ведь у вас аневризма аорты, вам надо срочно ложиться на операцию, а вы собрались в экспедицию на северный полюс».
Тут как раз да будет обозначать неадекватность собеседника ситуации, а ведь отсылать к общим знаниям о наличии болезни. Однако в данной ситуации эти единицы оказались не на месте. Ватсон не имел в виду никакой неадекватности собеседника, поэтому «да ведь» тут совсем не на месте.
Литература: Безяева М.Г. Семантика коммуникативного уровня звучащего языка. Волеизъявление и выражение желания говорящего в русском диалоге. Монография., Москва, Филологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова, 2002 г.
