Эко Лоренс: Повзрослев, я обнаружила, что после каждой поездки на автобусе выхожу из него с мокрыми ладонями. В такси едва могла дышать. За рулем машины чувствовала, как сердце стучит в висках, цвета сливаются в один, и я чуть не теряла сознание - настолько я была уверена, что в меня кто-то врежется. Память о том лобовом столкновении въелась в подсознание. Дело дошло до того, что я даже улицу не могла перейти – боялась, что водитель поедет на красный. Мой мир рушился и становился все меньше и меньше. И знаете, что? Меня осенила мысль: инсценировать аварию, выйти из нее живой, и тогда мой страх постепенно улетучится – вот она, идеальная терапия. Стукнуть другую машину - слегка, самую малость, чуть-чуть задеть. Тогда я пойму, что аварии, в которых гибнут люди, случаются так редко, что об этом не стоит даже волноваться. И я начала преследовать другие машины, выискивая идеальную жертву. Жертву идеальной аварии. Всего одной идеальной аварии, продуманной до мелочей. Казалось, вот эта машина, или вон та подходила для моей цели как нельзя лучше, но когда я подъезжала поближе и уже готова была стукнуться об нее крылом, то вдруг замечала детское кресло на заднем сиденьи. Или водитель был совсем юнец – из-за аварии его страховка взлетела бы до небес. Или бывало так, что я охотилась за машиной, а потом бросала взгляд на водителя и понимала, что этому бедолаге, который и так едва сводит концы с концами, для полного счастья не хватает только шею растянуть. Так или иначе, смена ролей помогла мне успокоиться. Я уже не ждала смерти от руки неосторожного водителя, я сама превратилась в хищницу. Стала охотницей. Ночи напролет я рыскала. Даже и не сосчитать людей, за которыми я следовала неотступно, как тень, прикидывая, не врезаться ли мне в их машину. Жертвой моей идеальной аварии оказался мужик с мертвым оленем, привязанным к багажнику машины. Такой, блин, убийца невинных оленят, в камуфляжной куртке и кепке с ушами, за рулем уебищного четырехдверного седана, вдоль крыши привязан мертвый олень, голова болтается на ветровом стекле. В городе машину с мертвым оленем на крыше не так-то легко упустить из виду, и вот я, держась на расстоянии, еду за ним по кварталам, выжидаю удобный момент и ищу, где бы пригвоздить этого гада-убийцу. В каком-нибудь таком месте, где не блокируется движение и не пострадают люди. Понимаете? Я охочусь за ним точно так же, как он охотился за олененком, за этим бедным четвероногим созданием. Выжидаю, чтобы нанести удар в самую точку. И от этого у меня просто крышу сносит. Блин, это такой кайф. Срываюсь на желтый свет, от него не отстаю, но держусь за другими машинами. Притормаживаю, сдаю назад, когда он поворачивает, а потом поворачиваю за ним. Пропускаю другие машины между нами – зачем ему замечать в зеркале заднего вида, как долго я его преследую. В какой-то момент я теряю из виду этого козла. Загорается красный, но он даже не притормаживает и на следующем углу тут же поворачивает направо. Все месяцы погони коту под хвост, а вместе с ними и моя идеальная авария. Загорается зеленый, я срываюсь за ним, сворачиваю на том же углу, но его не видать. Пропал. На следующем квартале я прочесываю перекрестки – вдруг да где-нибудь мелькнет труп невинно убиенного олененка, но нет. Ни фига. Короче. Еду домой. Ну ладно, думаю, пусть так, хоть не придется любоваться на плебейскую морду этого, блин, охотника, когда он увидит свое разбитое заднее крыло, и вдруг – здравствуй, мертвый олень. Машина свернула с улицы и торчит перед какой забегаловкой. Водитель опустил окно и бородая рожа гавкает чего-то в громкоговоритель, куда заказывают еду на вынос. В ярком свете машина кажется покрытой пятнами ржавчины, краска ободрана. Вся машина желтая как моча, только водительская дверь голубая да крышка багажника бежевая. Подъезжаю и жду. Из окошечка высовывается рука, протягивает белый пакет, водитель отдает руке несколько купюр. Через секунду машина цвета мочи переезжает через бордюр и вливается в поток машин. Прежде, чем он снова успеет скрыться из виду, я у него на хвосте. Туго затягиваю ремень сиденья. За секунду до того, как мой передний бампер врежется ему в задницу, делаю глубокий вдох. Закрываю глаза и жму педаль газа. И опять – ни фига. Он летит вперед, прямо стрелой мчится в потоке других машин с такой скоростью, что хвост, свисающий с безжизненной оленьей задницы, мотается туда-сюда прямо перед моими глазами. В погоне я забываю, что у меня искалечены руку и нога. Забываю, что улыбаться могу лишь половиной рта. В погоне я уже не сирота, не какая-то девчонка. Оленья задница, лавирающая между машинами – вот все, что я вижу. Впереди загорается красный. На машине цвета мочи включаются тормозные огни, она замедляет ход и поворачивает направо. На долю секунду олень исчезает из виду, но я нагоняю его за поворотом. И тут-то на тихой маленькой улочке, ни тебе прохожих, ни полиции, я закрываю глаза и … ба-бах. Этот звук отпечатался у меня в мозгу и застыл там навечно. Я так саданула его багажник своим передним бампером, что веревки рвутся и мертвый олень лопается по швам. Где-то на животе олений остов разваливается пополам. А внутри, вместо крови и кишок – белизна. Белая белизна. Бородатый водила распахиват дверь и вылезает наружу. Он приближается ко мне, в огромной стеганной камуфляжной куртке, в шапке с ушами - они хлопают в такт каждому его шагу. - Твой гребаный олень ... он фальшивка, - бормочу я. И мужик отвечает: - Ясное дело, фальшивка, а ты что думала.