Эка Лоуренс: Уже взрослой мне было тяжело ездить в автобусах – у меня руки потели. А в такси я не могла свободно вздохнуть. Если уж я сама была за рулем, то слышала только собственное сердце, цветов не различала, не то, что думать, о чем они предупреждают. Я была почти в обмороке! Я была уверена, что в меня врежется машина. На подсознательном уровне мне мешало воспоминание о лобовом столкновении. Дошло до того, что я не могла улицу перейти – боялась, что водитель поедет на красный свет. Мир мой стремительно уменьшался. И вот я придумала идеальную терапию: если я смогу инсценировать аварию и выжить в ней, то и со страхом справлюсь. Если смогу слегка ударить другую машину своей. Я понимала, что аварии со смертельным исходом редки и можно не волноваться. И я начала выслеживать идеальную машину. Идеальную аварию. Маленький контролируемый несчастный случай. Иногда мне казалось, что я нашла такую машину, но, подъехав поближе и собираясь поцеловаться с ней крылом, я видела на заднем сиденье детское кресло. Или за рулем сидел юнец, которому просто грех портить страховую историю. Или я вдруг понимала, что люди, за которыми я сейчас охочусь, работают за гроши и уж что-что, а вывихнутая шея им точно не нужна. Все же смена роли мне помогла. Вместо того чтобы ждать, пока меня убьет какой-нибудь бездумный идиот, я сама стала охотником. Хищником. Ничего, я подожду. И не сосчитать, за сколькими людьми я кралась, решая, врезаться мне в их машину или нет. Моя идеальная авария оказалась четырехдверным седаном с мертвым оленем на крыше. Чертов убийца, козел в камуфляже и кепке с ушами! И вдоль крыши его уродской машины привязан мертвый Бемби так, что голова на ветровом стекле лежит! Сами понимаете, потерять в городе машину с мертвым оленем сложно, так что я слегка отстала, следя издали, выжидая время, пока мы уедем куда-нибудь, где можно будет воткнуться в зад этого убийцы. Ну, где-нибудь, где авария не создаст пробки, где мы не зацепим других. Знаете, а я его выслеживала так же, как и он выслеживал это бедное животное. Ловя момент для моего выстрела. И мне это действительно помогло. Я была возбуждена, я проскакивала на желтый свет, прячась среди других машин. Притормаживала и сдавала назад, когда он поворачивал, потом поворачивала за ним. Пропускала другие машины вперед, чтобы он не заметил, сколько я уже маячу в его зеркальце заднего вида. Но я его все же потеряла. Этот козел рванул на красный свет и быстро свернул вправо. Я месяцами его выслеживала и вот, он исчез. Загорелся зеленый, я рванула за тот же поворот, но его не было. Я проехала квартал, второй, всматриваясь внимательно, надеясь, что где-нибудь мелькнет олень, этот бедный, убитый олень, но ничего не было, вообще ничего! Поймите, я уже ехала домой, радуясь тому, что мне не придется смотреть на затылок этого урода, как вдруг я увидела оленя. Он заехал к забегаловке, покупал себе перекусить. Окно водителя было открыто, я видела бородатого мужика, орущего в микрофон. Там, у окошка, было такое освещение, что машина казалась вся в пятнах ржавчины. Краска поцарапана. Машина была ярко-желтой, но дверца водителя – голубой, а багажник бежевым. Я съехала на обочину и стала ждать. Из окошка высунулась рука с бумажным пакетом, водитель отдал деньги, и ярко желтая машина перемахивает через бордюр, вливаясь в общее движение. Но прежде чем он исчез – я опять у него на хвосте. Потуже затянула ремень на себе, и за секунду до того, как мой бампер должен был ему вдать, я закрыла глаза и нажала на газ. И опять ничего! Та машина летела вперед, виляя среди других так быстро, что оленья задница мелькала у меня в глазах. Охотясь, я забыла о своей руке, о ноге, о том, что у меня пол-лица не двигаются, я больше не была сироткой или бедняжкой, я видела только эту виляющую оленью задницу. Вперед, красный свет. Желтая машина притормаживает, мигает, поворачивая направо… На миг я теряю его, олень исчез, но я нагоняю их. И там, на тихой, пустой улочке, где ни полиции, ни других машин, я зажмуриваюсь …бам! Знаете, я все еще слышу этот звук. Это уже навсегда. Я в него так въехала, что олень слетел. Веревки порвались, и его туша раскололась пополам. А внутри вместо крови кишок он был белый. Абсолютно белый. Мужик вылезает, идет ко мне, камуфляжка у него заплатанная и велика ему, а уши на кепке хлопают при каждом шагу. - Это муляж? – спрашиваю я. - Муляж конечно.