Dead Deer
Эко Лоуренс: Я выросла, и что? Сажусь на автобус – пробивает холодный пот. Еду в такси – ни вздохнуть, ни выдохнуть. Только я за руль, как в глазах темнеет, а сердце выпрыгивает из груди. Почему я не падала в обморок – загадка. Ведь я ни капли не сомневалась, что кто-нибудь точно врежется в меня. Проклятая память – она вытворяла со мной, что хотела. Перейти улицу, и то проблема – а ну как выскочит кто на красный свет.
Мир вокруг рушился, кольцо сжималось.
И тогда-то я нашла безотказное лекарство. Вот послушай: стоит мне самой устроить аварию, – и при этом уцелеть, – как страхи отступят. Всё что нужно – слегка помять крыло. Я должна убедиться, что смертельные исходы – капля в море. А раз так, то и нечего волноваться. Охота началась, я стала выискивать подходящую машину. Один единственный выверенный удар – и дело в шляпе.
Выглядело всё просто – догоняешь и врезаешься. Но стоило приблизиться, как я замечала ребёнка на заднем сиденье, или за рулём сидел юнец, которому страховка долго будет вспоминать эту аварию. Другой раз мне попадались бедолаги с нищенской зарплатой, – только переломанных рёбер им и не хватало.
И всё-таки польза была – роли поменялись. Я перестала быть жертвой и больше не ждала удара в бок. Я сама стала хищником. Охотником. Ночи напролёт я искала. Уже и не вспомнить всех, за кем я увязывалась, прикидывая шансы.
Наконец-то, удача. Мне подворачивается раздолбанный четырёхдверный седан, к крыше которого привязан мёртвый олень. Сам убийца одет в камуфляжную куртку, на голове – охотничья шляпа с отстёгивающимися клапанами. Туша оленя распласталась вдоль крыши, свисая головой на лобовое стекло.
Машине с таким приметным грузом не так-то легко затеряться в городе, так что я даю ему отъехать, пристраиваюсь вслед, и начинаю терпеливо выискивать местечко, где бы припечатать задницу этому говнюку – местечко, где мы не перекроем дорогу, и где не надо опасаться за окружающих.
Чувствуешь? Я загоняю его в точности, как он сам недавно выслеживал несчастное четвероногое. Скоро мы поквитаемся.
Я как на иголках, меня трясёт от возбуждения. Я проскакиваю на жёлтый свет, прячась за другими машинами; когда он поворачивает, я притормаживаю, отстаю и сворачиваю туда же; я пропускаю вперёд машины – не ровен час, ещё примелькаюсь ему в зеркале заднего вида.
Всё впустую – я всё-таки теряю засранца. Зажигается красный свет, он проскакивает перекрёсток и уходит вправо на следующем повороте. Месяцы охоты – всё коту под хвост. Переключается зелёный, я рву с места, сворачиваю там же – никого. Еду дальше, кручу головой, высматриваю, не мелькнёт ли где тело бедняжки оленя. Фиг там. Пусто.
Ну вот, возвращаюсь я домой, утешая себя тем, что мне хотя бы не придется объясняться возле разбитой машины с этим тупым охотником, как на тебе – вижу мёртвого оленя. Чёртова машина съехала с дороги и стоит в очереди у ресторана быстрого обслуживания. Водительское стекло опущено, бородатая рожа гавкает в микрофон заказа. Под светом флуоресцентных ламп заметно, что седан в пятнах ржавчины, краска поцарапана. Вся машина выкрашена в цвет детской неожиданности, только дверь водителя нежно голубая, да крышка багажника бледно-кофейная. Я притормаживаю и жду.
Из раздаточного окошка высовывается рука с белым пакетом, водитель забирает его и даёт руке несколько купюр. Ещё секунда. Машина медленно переваливает через бордюр и вливается в поток. Теперь-то тебе не смыться. Я сажусь ему на хвост и потуже затягиваю ремень безопасности. До удара считанные мгновения – я набираю побольше воздуха, закрываю глаза и топлю на газ.
И опять ни фига. Проклятая машина выстреливает как из катапульты, ввинчивается в поток и машет мне оленьим хвостом.
В азарте погони я не вспоминаю о своей никчёмной руке и ноге. Я забываю, что могу улыбаться только половиной лица. Я загонщик, – я не сирота или сопливая девчонка. Всё что имеет значение – мельтешащая впереди задница оленя.
Вот зажигается красный свет. Долбаная развалюха мигает стоп-сигналами и поворачивает направо. На мгновение олень исчезает – я не отстаю, держусь как привязанная. И вот тут-то, на тихой улочке, где нет ни полиции, ни зевак, я зажмуриваюсь и... ба-бах.
Звук... звук этот до сих пор стоит у меня в ушах, он застыл вместе со временем.
Нос моей машины так зарылся ему в багажник, что верёвки лопнули, туша оленя слетела с крыши и грохнулась на дорогу. Брюхо треснуло, и тело развалилась надвое. Внутри, – нет, не кровь или кишки, – внутри всё белое, ни пятнышка.
Водитель распахивает дверь, вылезает и идёт ко мне – борода торчком, стёганая камуфляжная куртка болтается, клапаны шляпы подпрыгивают в такт шагам.
– Этот хренов олень... Он... Он ведь не настоящий, – лопочу я.
– Конечно, нет, – отвечает бородач.
|