«Убийство на уме». Л. Л. Бартлетт.


— Он изменился, — сказал Ричард.


Подслушиваю чужой разговор, спрятавшись за дверью буфетной, полголовы обрито, как у панка… Да, ещё как изменился.


— Ну конечно изменился, — ответила Бренда. — Я бы удивилась, если бы он не изменился после случившегося.


Сломана рука, трещина в черепе. Нервный срыв. Да ещё и параноик. Я наклонился поближе, силясь расслышать их.


— Он что-то от меня скрывает.


Ты и половины не знаешь, Ричард.


— То есть? — спросила Бренда, складывая приборы в посудомойку. От звона вилок-ложек я почти ничего не слышал.


— Он ещё в больнице упомянул, что ему снятся кошмары. Надо было мне расспросить его, но не хотелось давить. Он мне и так не доверяет.


Ричард помолчал и продолжил:


— В аэропорту случилось кое-что странное. Я искал багажные бирки. А он знал, что они были у меня в бумажнике, хотя не видел, как я их туда положил.


— А где им ещё быть? Он просто догадался. Ну или он экстрасенс, — бросила она. Верхний ящик посудомойки выдвинулся, зазвенели бокалы.


Тишина. Так и представляю тяжёлый взгляд Ричарда.


— Завтра позвоню в медцентр, — наконец сказал он. — Попробую найти ему врача.


— А потом что с ним будешь делать?


— Ничего. Я привез его поправляться.


— А что, если он захочет обратно в Нью-Йорк?


— Тогда поедет в Нью-Йорк.


Хлопнула дверца посудомойки.


— Чушь собачья, — отозвалась Бренда. — Ты хочешь, чтобы он остался здесь. Хочешь перекроить всю его жизнь, превратить его в себя. Но только он твой брат, а не ты сам. Он годами обходился без тебя. И теперь ему придётся строить свою жизнь заново. Не расстраивайся, когда уже не будешь ему нужен.


Прагматизма Бренде не занимать.


Я вернулся в свою комнату на цыпочках и закрыл дверь. Прислонившись к ней, я закрыл глаза, в полном смятении чувств. Паника подступала.


Да, я изменился.


Я растянулся на кровати в этой обшарпанной комнатёнке и принялся вспоминать случившееся.


После сокращения и шести месяцев безработицы, я уже думал снова стать страховым следователем. А потом произошло то ограбление.


Десять дней спустя я переехал за сотни километров от дома в город Буффало, штат Нью-Йорк, к своему брату по матери и его девушке. Я был без гроша в кармане и полностью от них зависим – повезло, что было куда пойти.


Доктор Ричард Альперт не слишком изменился за эти годы. На его лице залегли новые морщины, но помимо мозгов ему досталась привлекательная внешность, и к тому же он был единственным наследником всего состояния семьи Альпертов.


Перелёт из аэропорта Ла-Гуардия до Международного аэропорта Буффало Ниагра занял всего пятьдесят семь минут – а по мне, так все пятьдесят семь часов, до такой степени у меня голова раскалывалась.


У зоны досмотра нас ждала Бренда Стэнли, красивая темнокожая женщина. В её глазах светилось глубокое сострадание и необыкновенная для её лет мудрость – ей было всего тридцать четыре, на год меньше, чем мне. Обняв и чмокнув Ричарда, она повернулась ко мне.


— Джеффи Ресник, хреново выглядишь. Ничего, я тебя откормлю – наберёшь килограммов пять.


Тут она права, похудел я заметно. В целом я обычный парень, больше привык к джинсам, чем к костюму и галстуку. А теперь джинсы на мне просто висели мешком. Повязка для руки закрывала летнюю куртку – единственную, которую Ричарду удалось найти у меня дома.


Бренда нахмурилась и осторожно обняла меня, стараясь не задеть сломанную руку. Затем оглядела нас с Ричардом:


— Вы как, не ссоритесь?


— Бренда, — предостерёг Ричард.


— А то я знаю, как это бывает, когда старик с ребёнком остаются вдвоём.


Из-за разницы в двенадцать лет мы с Ричардом никогда не были особенно близки. Наше воссоединение в больнице прошло не лучшим образом. Мы объявили перемирие.


Посмотрим, сколько оно продлится.


— Не ссоримся, — успокоил я.


— Вот и хорошо. Возьмите багаж, а я подгоню машину. Эти жулики на парковке сдерут с меня пять долларов. Грабёж на большой дороге, — проворчала она, уже уходя.


— Пойдём, — позвал Ричард и повёл меня по указателям к багажной ленте.


— А почему вы с Брендой живёте, так сказать, во грехе? Почему не поженитесь? — спросил я, кое-как поспевая за братом.


— Я уже несколько лет пытаюсь. Она говорит, что это разобьёт её матери сердце.


— Брак с богатым белым доктором?


— В том-то и беда, что с белым.