Это видео, уже ставшее вирусным, записал на айфон какой-то турист в Централ Парке. Число просмотров перевалило за четыре миллиона и продолжало расти. На видео – клиент Эстер, именуемый Саймон Грин, в костюме с иголочки и в галстуке от Гермес, завязанном безупречным виндзорским узлом, со всей дури въезжает кулаком в лицо какому-то потрепанному бездомному наркоману, имя которого Аарон Корвел, как успела уже выяснить Эстер.

Кровь хлынула из носа Корвела.

Сам Диккенс позавидовал бы этой картине: мистер Лоск-Престиж-Тугой-Карман вдруг ни с того ни с сего вмазывает бродяге Дайте-Грош-в-Кармане-Вошь.

Эстер резко повернулась в сторону Мэттью, надеясь поймать его взгляд сквозь яркий свет студийных прожекторов. Она часто появлялась на телевидении в качестве эксперта, а на этом канале «известного адвоката» Эстер Кременштайн можно было увидеть дважды в неделю. Передача, в названии которой фигурировала ее фамилия – «Кременштайн о криминале», выходила по вечерам. Телевизионщикам понравилась удачная аллитерация в словах – это неплохо смотрелось на экране. Конечно, в фамилии ее явно звучало слово «кремень», нежели «криминал», но и это было на руку – твердость кремня очень даже соответствовала духу программы.

Внук ее стоял поодаль, куда не попадал свет. Эстер могла разглядеть, как он скручивает руки, точь-в-точь как его отец, и на мгновенье сердце у нее сжалось так, что стало трудно дышать. Она готова была ринуться к нему и спросить, почему он здесь, но тут включили скандальное видео, и хипстер Рик Чад принялся с пеной у рта комментировать происходящее на экране.

– Посмотрите! – Слюна вылетела у него изо рта, окропив бороду. – Ведь ясно, как день! Ваш богатый клиент безо всякой причины напал на бездомного.

– Но вы же не знаете, что произошло до того, как сняли это видео.

– Это имеет какое-нибудь значение?

– Имеет, конечно, имеет. На то и есть у нас система правосудия – чтобы такие бдительные индивидуумы, как вы, не перебдели и не учинили расправу над ни в чем неповинным человеком.

– Постойте, постойте! Никто здесь не говорит о расправе.

– Вы говорите! Говорите и предвкушаете! Спите и видите, как на моего клиента – человека с безупречным прошлым, отца троих детей – надевают наручники. Сию же минуту, без суда и следствия! Ну же, Рик Чад, выверните перед нами свое фашистское нутро! – И она громко хлопнула по столу, заставив ведущего-препстера отпрянуть назад. – За решетку! За ре-шет-ку!

- Прекратите!

- За ре-шет-ку!

Это скандирование явно взбесило ведущего, лицо его наливалось кровью.

– Я совсем не то хотел сказать. Вы перевираете мои слова!

– За ре-шет-ку!

– Довольно! Никто этого не говорил!

Передразнивать Эстер умела очень хорошо. Она не раз делала это в суде, иногда слегка, а то и совсем по-ребячески, чтобы унизить своего оппонента. И теперь, кривляясь, она повторяла его слова:

- Этот человек должен сидеть в тюрьме, вне всякого сомнения.

– Это будет решать суд, – защищался Рик Чад, – но если человек посреди бела дня нападает на людей, то, согласитесь, он заслуживает того, чтобы лишиться положения в обществе или хотя бы работы.

– Это почему же? Неужто из-за ваших гневных твитов? Или это какой-нибудь «Дантист-убийца» или «Секс-машина-69» таких твитов накидали? Вы понятия не имеете о том, что на самом деле произошло. Вы вообще уверены, что это видео настоящее?

Препстер удивленно поднял брови.

– Вы считаете, это фейк?

– Вполне возможно. У меня был такой случай. Мою клиентку прифотошопили на фото мертвого жирафа с надписью «Охотник и его жертва». Сделал это не кто иной, как ее бывший супруг. Из мести. Вы можете себе представить, сколько грязи на нее обрушилось после этого?

На самом деле такого никогда не было – Эстер импровизировала. Но ведь могло быть – а иногда в качестве аргумента этого вполне достаточно.

– А где сейчас находится ваш клиент Саймон Грин? – спросил Рик Чад.

- Вам так важно это знать?

- Он ведь дома? Его выпустили под залог?

- Он невиновен, он прекрасный, заботливый и…

- И состоятельный человек!

- Теперь, значит, вам не по душе, что у нас освобождают под залог?

– Состоятельный белый человек!

– Послушайте, Рик Чад, я понимаю, что вы у нас «на гребне волны» и все такое, и борода у вас ухоженная и хипстер-шапочка… это кангол, кажется, да?.. Вот только вы со своими расовыми штампами и со своей категоричностью ничем не отличаетесь от тех, кто оперирует теми же понятиями, но с другой стороны.

– А вы, значит, себя ни к одной из сторон не причисляете?

– Да нет никаких сторон, дорогой мой! Посмотрите на себя и на тех, кого вы так ненавидите! Вы же ничем не отличаетесь друг от друга!

– А что, если мы представим обратную ситуацию, – сказал Рик Чад. – Саймон Грин – бедный черный, а Корвел – богатый белый…

- Да они оба белые! Никакого значения здесь расовая принадлежность не имеет.

- Расовая принадлежность всегда имеет значение, ну да ладно. И все-таки, если бы это оборванец ударил человека в костюме, его бы сейчас Эстер Кременштайн не защищала. Он бы уже сидел за решеткой.

Эстер задумалась. Признаться, тут Рик Чад попал в яблочко.

– Эстер? – ведущий вывел ее из оцепенения.

Эфирное время подходило к концу, и Эстер, подняв руки, сказала:

– Что ж, если Рик Чад утверждает, что я хороший адвокат, мне ли с ним спорить?

Это вызвало смех.

– Наше время истекло. В следующем выпуске – неутихающие споры о новом кандидате на пост президента – Расти Эггерсе. Кто он – прагматик или варвар? По праву ли его считают самым жестоким человеком в Америке? Оставайтесь с нами.