Robert Rankin, Antipope


Невилл стоял на пороге «Летящего лебедя» и размышлял о странности сегодняшнего дня, когда вдалеке появился нищий пугающей наружности. Шаркая убогими башмаками, он приближался к пивной со стороны Спрайт-стрит и района Док. Что-то темное и недоброе исходило от одинокого прохожего, Невилл сразу почувствовал это, и ему стало не по себе.


- Бр-р, - вырвалось у него.


На ногах были тапочки с монограммой, но они не спасли от внезапной дрожи. От ступней наверх побежали мурашки. Они приподняли волоски на обеих голенях, затем, объединившись у поясницы, ринулись дальше (хотя все это длилось секунды две, не больше) и закончили свой бег на макушке, где парочка прихваченных бриолином прядей встала дыбом, бросив вызов гравитации. Неожиданно у Невилла возникла настоятельная потребность перекреститься, что он и проделал довольно неловко, охваченный непонятным испугом.


Он вернулся в бар, ожидая появления одинокого замухрышки. Однако время шло, но мрачная фигура так и не появилась на пороге «Лебедя». Слоняясь по бару, Невилл подошел к двери и с опаской оглядел улицу. Никаких зловещих бродяг.


Желтым от никотина пальцем бармен поскреб нос, уделив особое внимание своим великолепным ноздрям, и в крайнем недоумении театрально пожал плечами.


- Ну и дела! – пробормотал он.


- Будьте любезны, стакан воды, - раздался совсем рядом чей-то голос.


От ужаса у Невилла перехватило дыхание. Удивительно, но каким-то чудом его штаны остались сухими. «Господи, спаси и сохрани», - вырвалось у него, когда повернулся и увидел перед собой лукавое лицо бродяги, будто выросшего из-под земли.


- Кажется, я напугал вас? - виновато произнес субъект, стремясь показать искреннее раскаяние. – О, как жаль. Извините. Дурная привычка, давно пора от нее избавиться.


К тому моменту Невилл был уже за барной стойкой и даже умудрился закрыть на задвижку откидной прилавок, а его трясущиеся руки беспорядочно хватались то за стаканы, то за мерное устройство для виски.


- Что будете пить?


- Стакан воды, если можно.


- Здесь пивная, а не местная богадельня. Дармовых фонтанов для питья не держим, - отрезал Невилл.


- Приношу свои извинения, - сказал в ответ замухрышка. - Сразу не сообразил что к чему. Как говорится, первый блин комом. Спешу исправить ошибку. Думаю, мне следует заказать пинту… чего-нибудь.


Мастерским движением руки опрокинув стопку, Невилл в один присест заглотил двойной виски и указал на ряд эмалированных пивных насосов с серебряными наконечниками.


- Какое предпочитаете? – в его тоне послышались нотки гордости. – У нас восемь сортов на выбор. На четыре больше, чем у Джека Лейна, и на три, чем в «Нью Инн». Вряд ли нужно объяснять, что «Лебедь» в этом отношении вне конкуренции.


Бродяга, казалось, пришел в восторг от столь исчерпывающей информации.


- Неужели восемь?


Он медленно пошел вдоль стойки к шеренге блестящих емкостей. Его указательный палец легко двигался по латунному ободку столешницы. К ужасу Невилла, на металле остался след, словно от пролетевшей пули, блестящее покрытие было поцарапано. Когда наконец посетитель остановился, он внезапно обратил внимание на выражение лица бармена и его кулаки, которые тот непроизвольно то сжимал, то разжимал.


- Что я наделал! - он поднял палец и смотрел на него с отвращением. – Ну вот, опять я сел в лужу. Боюсь, репутация моя подмочена окончательно.


Невилл уже потянулся за своей дубинкой, когда в дверях показалась такая знакомая, почти родная фигура Джима Пули. Он фальшиво насвистывал что-то скорбное и постукивал по правому колену бюллетенем очередных скачек. С легкостью, присущей старинному завсегдатаю, Джим взобрался на свой любимый стул и весело обратился к бармену:


- Мне бы пинту «Ларджа», а тебе, Невилл, доброе утро.


Бармен, работающий неполный день, оторвал взгляд от мерзкого субъекта и налил Джону подлинно живительной влаги в бокал из тонкого стекла.



|