Закончив говорить, он отложил телефон и посмотрел на нее.

- Что случилось? Почему ты дома?

- Этот тип возле школы... - начала Харпер, но слова застряли в горле, словно натолкнувшись на невидимое препятствие.

Он сел рядом и приобнял ее за плечи.

- Ну-ну, успокойся. Все хорошо.

Спазм постепенно отступил, и она начала заново.

- Он по площадке ходил... шатался, как пьяный. А потом вдруг упал и загорелся. Пылал, как сноп соломы, на глазах у всей школы: окна в классах в основном выходят на площадку. В итоге дети получили шок, и я полдня приводила их в чувство.

- Что же ты сразу не сказала? Я бы потом поговорил!

Она повернулась к нему и положила ему голову на грудь.

- В какой-то момент в спортзале скопилось сорок детей, парочка учителей и директор. Одни рыдали, других била дрожь, третьих рвало, а мне хотелось сделать все это одновременно.

- Но ты сдержалась.

- Угу. Я раздавала сок в пакетиках. Такие у нас передовые методики психологической помощи.

- Ты сделала все, что в твоих силах. Благодаря тебе куча детишек смогла пережить чудовищное потрясение, понимаешь? Они запомнят твою заботу до конца своих дней. А теперь расслабься. Все позади, и я с тобой.

Она притихла в его объятиях, вдыхая родной аромат сандалового одеколона и кофе.

- Когда это случилось? - чуть отстранившись, он внимательно вгляделся в нее орехово-карими глазами.

- На первом уроке.

- А сейчас почти обед. Ты поела?

- Не-а.

- Голова кружится?

- Ага.

- Давай-ка добудем тебе еды. Не знаю, что там в холодильнике, но можем что-то заказать.

- Мне бы воды, - сказала она.

- А может, вина?

- Не откажусь.

Он подошел к маленькому винному холодильнику на полке и, вынимая по очереди бутылки, стал изучать этикетки. Что там обычно подают к смертельно опасной инфекции?

- Я думал, эта дрянь есть только в странах, где уровень загрязнения зашкаливает – дышать нечем, а вместо рек – сточные канавы. Китай. Россия. Какой-нибудь бывший коммунистический Дерьмостан.

- Рэчел Мэддоу вчера сказала, что в Детройте уже около сотни случаев.

- Вот-вот, и я том же. Зараза приживается в самых отвратительных клоаках, вроде Чернобыля или Детройта. - Раздался хлопок откупориваемой бутылки. - Вот кем надо быть, чтобы потащить эту дрянь в полный автобус или на самолет? Что у этих людей в голове?

- Может, они боятся попасть в карантин. Видимо, им страшнее оказаться отрезанными от семьи, чем заразить массу людей. Никто не хочет умирать в одиночестве.

- Ага, точно. Куда лучше забрать с собой в могилу толпу людей. Высшее проявление любви к ближнему – наградить его смертельной болезнью. - он передал ей бокал вина - золотистого, словно дистиллированный солнечный свет. - Да я бы скорее застрелился, чем подверг тебя опасности. По-моему, проще умирать с мыслью, что твоя смерть убережет других. А лезть в людные места больному – верх безответственности!

Передавая бокал, он погладил ее по пальцу. Это была его “фишка”: умение прикасаться вовремя и ровно так, как ей бы хотелось. Он всегда безошибочно чувствовал, когда нужно зачесать ей прядь волос за ухо, а когда – потрепать загривок.

- А насколько вообще легко заразиться? Инфекция же передается, как грибок в бассейне? Если мыть руки и не расхаживать по спортзалу босиком, то тебе ничего не грозит. Кстати! Ты ведь не подходила близко к тому покойнику?

- Нет.

Харпер не стала опускать нос в бокал и смаковать букет ароматов, как учил когда-то Жакоб. Тогда, в двадцать три, она была совсем юной и неопытной и пьянела скорее от влюбленности, чем от вина. Зато сейчас прикончила свой совиньон блан в два глотка.