Горящие заживо

Он закончил говорить по телефону, опустил трубку и посмотрел на неё.
– Что случилось? Почему ты здесь?
– Там за школой сгорел человек, – сказала Харпер и почувствовала, как от волнения в горле застревает ком.

Он сел рядом с ней и приобнял за спину.
– Ну, всё, всё, успокойся.

Горло отпустило, и она смогла заговорить.
– Он появился на игровой площадке и шатался будто пьяный. Потом упал и загорелся. Вспыхнул, словно чучело из соломы. На глазах у половины учеников. У нас ведь почти каждый класс окнами во двор. Весь день я только тем и занималась, что успокаивала детей. Они в шоке.

– Что же ты сразу не сказала? Надо было прервать меня на телефоне.

Она повернулась и опустила голову ему на грудь.

– Был момент, когда в спортзале вокруг меня собралось сорок учеников, несколько учителей и директор. Одни плакали, другие дрожали, кого-то тошнило. Мне казалось, меня саму трясет, ещё немного и вырвет.

– Но ты же смогла выдержать.

– Выдержала. Теперь отключаюсь, сил нет. Будто с передовой вернулась, прямо сюда.

– Ты сделала всё, что могла, – сказал он. – Кто, кроме тебя, знает стольких детей, переживших ужасы? А ты знаешь. Они всегда, до последних дней будут помнить, как ты ухаживала за ними. Ты сделала для них всё, и теперь это в прошлом, а ты здесь со мной.

Она затихла в его объятьях, вдыхая необычную смесь запаха кофе и аромата сандалового одеколона.

– Когда это случилось? – Он разжал руки, взгляд его миндальных глаз замер на её лице.

– Шёл первый урок.

– Сейчас почти три часа. Ты голодна?

– Угу.

– Голова кружится?

– Угу.

– Давайте, перекусим. Не знаю, что там в холодильнике. Может заказать чего-нибудь.

– Разве что воды.

– Немного вина?

– Да, будет лучше.

Он поднялся и открыл на полке мини-бар на шесть бутылок. Взял одну, затем другую.
– Как ты думаешь, какое вино лучше всего сочетается со смертельной заразой? Никак не ожидал, что она придёт к нам. Мы же не Россия, не Китай и не бывшая коммунистическая республика Турдистан, где воздух настолько густой от загрязнений, что невозможно дышать, а реки превратились в потоки канализации.

– Прошлой ночью Рейчел Мэддоу сообщила о ста заражениях в Детройте.

– И я о том же. Думал, что подобное происходит только там, куда никого не заманишь, в Чернобыле, например, или Детройте. – Пробка выскочила из бутылки. – Не понимаю, почему те, кто заразился, садятся в автобус. Или на самолёт.

– Может они боятся карантина? Для многих страх разлуки с родными, сильнее болезни. Никто не хочет умирать в одиночку.

– Да, именно так. Зачем умирать одному, когда можешь умереть вместе с другими? Лучший способ сказать «я тебя люблю» – это передать инфекцию самым любимым и самым дорогим для тебя людям.

Он наполнил бокал золотистым вином и протянул ей словно кубок, сияющий солнцем.

– Я бы лучше умер, чем подвергнул тебя риску. Ни за что бы не передал болезнь. Думаю, мне было бы легче умирать, понимая, что от меня никто не пострадает. В голове не укладывается, как можно быть настолько безответственным, знать, что болен и приближаться к людям.

Передавая бокал, он погладил её пальцы. Его прикосновение было нежным, понимающим, он обладал замечательным чувством, интуитивно угадывая, когда надо поправить прядь волос за её ушком или пригладить хохолок на затылке.

– Насколько легко эта зараза прилипает? Она же как грибок на ногах, не так ли? Если мыть руки с мылом и не ходить босиком в спортзале, его не подцепишь. Эй, послушай, ты же не подходила близко к тому парню, что сгорел, а?

– Нет, не подходила. – Она не стала вдыхать букет французского вина, как Джейкоб учил, когда ей было двадцать три, и они первый раз легли в постель, она пьянела от него больше, чем от вина. Два глотка и бокал белого совиньона опустошён.