Мы купались как обычно, дурака не валяли, никаких «кто кого перегонит» – просто плавали. Я знал, где дно резко уходит в глубину, и заранее приготовился к холоду. Он сжал тело тисками, дыхание перехватило, но мне было не впервой, и я продолжал мерно работать руками и ногами. Гребок, толчок. Гребок, толчок. Зажмурился и плыл вперед в темноту. Хриплое дыхание Руби эхом вторило моему собственному.

– Джас… – позвал он вдруг. Не сказал – еле выдохнул. – Джас!

Не останавливаясь, я попытался разглядеть его в кромешном мраке безлунной ночи.

– Руби?

Когда стало ясно, что его нигде нет, что-то делать было уже поздно. Я лихорадочно метался из стороны в сторону. Куда плыть, где искать? Не знаю, почему вдруг вспомнились наши куры во дворе за фабрикой. Заходишь, бывало, в птичник, чтобы выбрать какую-нибудь на убой, а они бегают туда-сюда и ничего не понимают. Даже страха нет в глазах, когда поймаешь, одна растерянность.

Целый час я брел по пустынной дороге, и, конечно же, судьбе было угодно, чтобы первая попавшаяся машина оказалась отцовская. Именно отцу довелось найти меня, голого и с безумным взглядом, и выслушать мои отчаянные крики – не знаю, насколько связные.

– Не розыгрыш, – кивнул он. Как всегда, никаких вопросов, только утверждения.

– Нет, точно нет! – снова завопил я.

– Не врешь.

В ответе не было нужды.

– Стало быть, утонул. – Отец открыл дверцу машины и впустил меня. – За твоей одеждой вернемся завтра.

Я боялся, что он разозлится. Придется подвозить меня домой, а потом снова ехать в Кампар на вечернюю игру в карты. Так боялся, что молчал всю дорогу.

Вот так и погиб мой друг Руби Вонг. Как-то так.