Это был просто заплыв, как и всегда, без цели, без глупостей типа «кто первым доплыл, тот и выиграл». Мы не соревновались, мы просто плыли. За пару шагов до кромки резко уходившей вглубь отмели я приготовился к холоду. Он полностью охватил мое тело, выжал весь воздух из легких. Дыхание стало резким и сдавленным... Мне все это было знакомо, и я энергично греб: левой, правой, левой, правой. Я слышал, как Руби тяжело дышит со мною в такт, и плыл в темноту, закрыв глаза.

– Джас! – позвал меня он. Словно выдохнул, не произнес это слово. – Джас!

Открыв глаза, я поискал его в бесконечной тьме.

– Руби? – я все еще продолжал плыть.

Спустя мгновенье я понял, что друга нет рядом, но поздно. Я заметался из стороны в сторону, не зная, куда посмотреть, куда повернуть. Не знаю, с чего, но в безлунной ночи мне вспомнились куры, что мы держали за фабрикой, на дворе. Как они носятся взад-вперед по птичнику, не понимая, куда и от кого, когда кто-то ловит одну из них на обед. У жертвы всегда такой пустой взгляд: ни страха, ни грусти – только растерянность.

Около часа я брел по пустынной дороге. Мне повезло: на первой же встречной машине ехал отец. Именно он и заметил меня, голого, с дикими глазами. Я что-то кричал о том, что случилось с Руби. Не знаю, много ли смысла было в моих словах.

– Он не разыгрывает тебя, – сделал вывод отец. Он говорил так всегда: без вопросов, одни утверждения.

– Нет, я уверен! – выкрикнул я.

– Не сочиняешь?

Вопрос не нуждался в ответе.

– Значит, он уже мертв, – отец открыл передо мной дверь. – Вернемся за вашей одеждой завтра.

Я думал, отец будет зол на меня: пришлось возвращаться домой, а затем вновь спешить в Кампар – провести вечер за картами. Страшась его гнева, я не сказал больше ни слова.

Вот так, примерно, и умер мой друг Руби Вонг.