В тот раз мы купались как обычно, просто так, плавали, не выясняя, кто быстрее. Отмель скоро обрывалась, дно резко уходило в глубину. Я приготовился к ледяным объятиям. Холодные струи разом вцепились в меня, выжимая из груди последний глоток воздуха. Я прерывисто вдохнул, но не испугался и продолжал грести, отталкиваясь руками и ногами. В такой воде я плавал и раньше, поэтому просто дышал и бил по воде. Руби судорожно хватал воздух где-то неподалёку. Не размыкая зажмуренных глаз, я плыл и плыл в черноту.

— Джас, — тихо позвал меня Руби в первый раз. Как будто выдохнул моё имя. — Джас.

Не останавливаясь, я огляделся в непроницаемой мгле.

— Руби, где ты? — позвал я.

Всего через несколько секунд я понял, что рядом никого нет, но было поздно. Я метался, взрезая воду, не понимая в отчаянии, что делать и куда плыть. Вдруг вспомнились цыплята, которых мы держали на заднем дворе за фабрикой. Даже не знаю, почему во тьме той безлунной ночи я подумал именно о них. Входишь, бывало, в курятник выбрать птицу на убой, а они разбегаются во все стороны, не зная, от чего ищут спасения. Почему-то пойманный всегда смотрел пустыми глазами. Ни испуга, ни тоски, только растерянность.

Судьба распорядилась так, что после часа ходьбы по пустынной дороге я встретил машину отца. Именно ему выпало найти меня — голого, с дикими глазами. Я сбивчиво прокричал, что случилось с Руби. Можно ли было меня понять или нет — не знаю.

— Это не шутка, — сказал отец.
Он всегда так говорил. Сразу утверждал, не задавая вопросов.

— Нет, всё точно! — крикнул я.

— И ты не врёшь.

Что тут ответишь?

— Выходит, он мёртв, — отец открыл мне дверцу. — За твоей одеждой приедем завтра.

Я боялся, что отец сердится. Ему теперь придётся везти меня домой, а потом снова поворачивать в Кампар, ехать к приятелям играть в карты.

Боялся, и больше не сказал ни слова.

Вот так и погиб мой друг Руби Вонг. Вот так.