В тот раз мы просто плавали. Не ставили целей, не устраивали глупых состязаний, не подначивали «а я первый». Просто, как обычно, плавали — и всё. Мелководье заканчивалось, дальше дно срывалось в глубину, и я заблаговременно приготовился. Холод сжав меня в объятьях, выдавил воздух из лёгких. Я задышал часто, прерывисто, но мне было не впервой, и я упрямо продолжал грести. Руки. Ноги. Руки. Ноги. Рядом, вторя мне, пыхтел Руби, но я закрыл глаза и углубился во мрак.


— Джас, — вдруг позвал он. Слабо, на грани слышимости. — Джас…
Распахнув в глаза, я попытался разглядеть его в чернильно-чёрной темноте.


— Руби? — Я по-прежнему плыл вперёд.


Через пару секунд до меня дошло: а Руби-то не слышно, но было уже слишком поздно.


Я отчаянно заметался. И куда в этой безлунной темени сворачивать, где икать? На ум вдруг пришла мысль о цыплятах, живших во дворе за фабрикой. Стоило войти в курятник, чтобы выбрать кого-то из них на убой, как они тут же принимались ошалело носиться зигзагами. Пойманная птица всегда выглядела как-то безучастно, не испуганно и печально, а, что ли, потерянно.


Я уже с час тащился по пустынной дороге, и тут увидел первую машину, а в ней — отца. Несомненно, его мне послала сама судьба. А кто ещё мог меня такого подобрать — голого, с дикими глазами? Только отец. Я попытался объяснить, что случилось с Руби, но, подозреваю, мои бессвязные вопли было не так-то просто понять.


— Не думаю, что он валяет дурака, — заявил отец, как за ним водилось, не задав ни одного вопроса.


— Конечно, нет!


— И ты тоже?


Отвечать было не обязательно.


— Если так, твоего Руби уже не спасти. — Он открыл мне дверцу. — Садись, за твоей одеждой вернемся завтра.


Я боялся, что отец мной не доволен. Он ехал в Кампар, где по вечерам играл в карты, а я вынудил его делать крюк, чтобы подбросить меня домой. Я боялся, и поэтому больше не прибавил ни слова.


Вот и все о том, как погиб мой друг Руби Вонг. Более или менее.