На этом заплыве, как и на любом другом, не было ни цели, ни глупой гонки, ни победителей. Мы просто плыли. Через несколько футов заканчивалась отмель, и я подготовился к холоду. Все мое тело свело от судорог, дыхание перехватило. Я уже был знаком с этим чувством, поэтому не сдавался - греб руками и ногами. Я слышал тяжелое дыхание Руби, словно эхо моего собственного, но продолжал плыть в темноте. Мои глаза закрылись.


- Джес, - послышался первый зов. Руби не сказал, он выдохнул – Джес.


Я открыл глаза и стал искать его в безграничной темноте.


- Руби? - позвал я


Несколькими секундами позже я осознал, что уже слишком поздно, его больше нет. Словно сумасшедший, я барахтался, не зная куда смотреть, в какую сторону плыть. В эту безлунную ночь я подумал о курицах, которых мы держали на заднем дворе фабрики. Не знаю, почему я вспомнил об этом. Когда заходишь в курятник, чтобы выбрать одну из них на убой, они разбегаются в разные стороны, никогда не понимая куда и от кого убегают. У жертвы всегда отрешенный взгляд, не испуганный или печальный, а всего лишь потерянный и пустой.


Около часа я шел по безлюдной дороге. По воле случая, первой машиной, повстречавшейся мне, оказалась машина Отца. Он нашел меня – обнаженного и потерянного. Я выкрикнул, что случилось с Руби. Не знаю, был ли в этом смысл.


- Он не шутит над тобой, - сказал Отец. Так он говорил – никогда не спрашивал, всегда утверждал.


- Я уверен в этом, - крикнул я.


- Ты не рассказываешь небылиц?


Он и не ждал ответа.


- Значит Руби уже умер, - сказал Отец, открывая дверь машины, чтобы впустить меня. - Мы вернемся за твоей одеждой завтра.


Из-за меня ему пришлось проделать двойной путь - домой и обратно в Кампар, где он играл в карты по вечерам. Я боялся, что он злится на меня. Я боялся. поэтому больше не сказал ни слова.


Так умер мой друг Руби Вонг.