Из романа Джанет Уинтерсон «Суперсимметрия чрева» / «Теория струн и кишок» / «Гармония спинов и спин» (во всех трех вариантах учитываются коннотации, имеющие отношение к физике и анатомии; окончательный вариант можно выбрать после прочтения романа полностью)


Судя по всему, к месту встречи мы с ней направлялись с разных концов города. Я думала об этой женщине – грозной, уверенной, достойной противнице, вознамерившейся одержать победу в большом турнире. Обставить меня в моей собственной игре, где на кону стоял Джов. Когда я рассказала ему о письме, он счел нужным на выходные отправиться навестить друзей.


Это письмо лежало у меня в кармане. Аккуратный почерк. Безапелляционный тон: "Встретимся в среду 12-го в 18.30 в баре отеля "Алгонкин".


Почему она назначила это место?


Что ж, я пришла.


На пять минут раньше указанного. Как убить неумолимое время?


Я тщательно выбирала доспехи для поединка, и теперь от выреза декольте до каблуков мою фигуру обтягивало черное. Я распустила волосы и сделала макияж, не жалея косметики. В ушах покачивались массивные золотые кольца. Антагонистка уступила мне важный козырь, родившись на двадцать лет раньше. И теперь я намеревалась получить дивиденды с каждого месяца своей форы.


Пытаясь представить себе эту женщину, я думала, что наверняка у нее уже седина, и полно морщин, и лишний вес. И одевается она как попало. Еще и в сандалиях, а под ними носки – хрестоматийный карикатурный образ. Застекленные глаза, как музейные витрины. Я так и видела ее перед собой: бесформенная прическа и забившаяся в складки грузного тела робкая надежда. Да я просто размажу эту женщину!


Никого похожего в баре. Помещение напоминало шахматную доску, на которой между парочками разыгрывались бокалы с мартини. Официанты делали свои ходы, высоко держа хромовые подносы. Дебют черным конем – я обошла зал по периметру, но никто, кроме нескольких восхищенно посмотревших на меня мужчин в деловых костюмах, мной не заинтересовался.


Она не пришла, чего и следовало ожидать. И, ясное дело, не придет. Как-никак, велась психологическая война. И я победила. У меня ужасно разболелась шея. Заказав себе выпить, я плюхнулась в кресло под пальмой в кадке.


- Могу я присесть рядом?
- Да, конечно. Вы, наверное, англичанка.
- Почему вы так решили?
- Слишком вежливы для американки.
- Разве американцы не могут быть вежливыми?
- Могут, если достаточно им заплатить.
- А британцы, сколько им ни плати, вежливее не станут.
- Тогда мы с вами, видимо, нездешние.
- Что касается меня, думаю, так и есть. Сюда часто приходил мой отец. Ему нравился Нью-Йорк. Он говорил, что больше нигде в мире человек не может быть собой в то самое время, когда отчаянно пытается стать другим.
- Ему удалось?
- Что?
- Стать другим.
- Да. Да, удалось.


Воцарилась тишина. Незнакомка смотрела на вход, а я на нее. Стройное, мускулистое, поджарое тело хищника. Она сидела, чуть подавшись вперед, и под блузкой – крахмально-белой, из дорогих – вырисовывался мышечный рельеф спины. Левая рука от локтя до запястья напоминала витрину ювелирного магазина. В голове не укладывалось, как женщина может носить столько серебра и сохранять при этом осанку.


Рыжая шевелюра. Темный оттенок рыжего. Словно древесина кизилового дерева или неокрашенная кожа. Волосы мягкие и послушные – от природы, хотя и без укладки не обошлось. Я подумала, что ее образ тщательно продуман. Настолько же, насколько небрежен.


- Вы кого-то ждете? – спросила я.
- Ждала, – она взглянула на свои часики. – Вы остановились в этом отеле?
- Нет. Я живу в Нью-Йорке. Работаю в Институте перспективных исследований. А здесь у меня встреча...


Встреча. Лицом к лицу. Контакт. Знакомство. Расследование. Познание. Прием. Ожидание прибытия. Разведка. Разведка боем.
- У меня встреча...


По залу пронесся вихрь, вырывая стаканы из рук посетителей, расшвыривая бутылки, словно бумажные фантики, подхватывая мебель и разбивая ее о застывшую стену. Официантов и посетителей разорвало в клочья и вымело за дверь. В баре остались только мы, она и я, завороженные друг другом. Из-за ветра мы не могли сказать ни слова.


Она подхватила свои вещи, и мы вышли из разгромленного зала. Мне приходилось ступать за ней след в след. Булыжники мостовой выворачивались от ее шагов. Я уже не осознавала, где мы и куда идем. Решетка за нами опустилась. Город превратился в лабиринт, а мы – в двух крыс. Ее чутье позволяло ей ориентироваться лучше.


Мы очутились, наконец, у входа в маленький ресторанчик на Богом забытых задворках города. Она неспешно вошла, и мы устроились за подозрительно симпатичным столом, покрытым клетчатой скатертью. Две вазочки – в каждой по гвоздике. Соломинки хлебных палочек. Официант принес графин красного вина, мисочку оливок и меню, как будто намечался самый обычный ужин. Я попала в руки коварных Борджиа, и теперь они хотели попотчевать меня.


Я заглянула в меню. Итальянский добавляет блюдам вкуса. Все дело в названиях.


- Здесь я его встретила, – сказала она, – в 1947 году, в день, когда родилась...