Предполагалось, что мы с ней подойдем к месту встречи с противоположных концов города. В моем воображении она была злой и самоуверенной, в полной готовности сразиться со мной и победить моим же оружием. Это была жестокая битва, а Джов был главной наградой. Когда я рассказала ему, что она написала мне, он решил съездить к друзьям на выходные. Ее письмо лежало в моем кармане. Аккуратный почерк. Указание к подчинению. «Буду ждать тебя в среду, двенадцатого числа, в баре отеля Алгонкин ровно в 18.30».
Почему она выбрала именно это место?
А вот и отель.
В запасе оставалось еще 5 минут. Время безжалостно.
Я походила на воина: вся в черном, от декольте и до стелек, волосы распущены, в ушах - толстые кольца золота, на лице – боевая раскраска. Перед соперницей у меня было 20 лет преимущества, и я намеревалась извлечь выгоду из каждого месяца.
Конечно же, она седая, морщинистая, грузная, в старом тряпье. Она, естественно, носит сандалии с носками, а глаза, словно выставочные экспонаты в музее, прячет за стеклами. Ее образ настолько четко стоял передо мной, что я могла видеть, как ее волосы выпадают, а кожа становится дряблой. Все, что у нее оставалось – надежда, запрятанная глубоко внутри. Я была готова полностью опустошить ее.


Она еще не пришла. Я оглянулась вокруг. Бар был шахматной доской, на которой смешались парочки, маневрирующие мартини, и официанты, таскающие хромированные подносы на высоко поднятых руках. Я прошлась по бару прямыми углами черного коня поперек и вдоль шахматных линий, но, не считая нескольких оценивающих меня бизнесменов, никто не показал ко мне ни малейшего интереса.
Конечно же, она не пришла. Конечно же, она не придет. Это была психологическая война, и в ней я одержала победу. Ощущая ужасную боль в шее, я заказала выпить и, обессилев, села за столик под пальмой в горшке.
- Можно мне здесь сесть?
- Конечно, садитесь. Должно быть, вы из Англии.
- Почему Вы так решили?
- Слишком вежливы, чтобы быть американкой.
- Разве американцы не могут быть любезными?
- Только если им достаточно заплатить.
- Англичане грубят независимо от того, сколько им платят.
- Тогда, должно быть, мы с Вами беженцы.
- Полагаю, меня можно так назвать. Мой отец любил приезжать сюда. Ему нравился Нью-Йорк. Он говорил, что это – единственное место в мире, где возможно остаться самим собой, в поте лица пытаясь стать другим человеком.
- У него получилось?
- Получилось что?
- Стать другим человеком.
- Да. Еще как.
Мы замолчали. Она все продолжала смотреть на дверь. Я окинула ее взглядом. Худая, взволнованная, она походила на борзую; она сидела, подавшись вперед, и мышцы на ее спине были видны сквозь блузку, белую, накрахмаленную и ужасно дорогую. Ее левая рука выглядела как витрина Тиффани. Не знаю, как женщина может носить столько серебра и сидеть, не сгибаясь.
Ее волосы были бордового кожаного оттенка, совсем как плоды кизилового дерева, изгиб ее локонов частично был природным даром, частично - результатом усилий. Про себя я решила, что ее внешний вид был искусным в той же степени, как он был безыскусным.
- Вы кого-то ждете? – спросила я.
- Ждала, - она взглянула на часы. – Вы остановились в этом отеле?
- Нет, я живу в Нью-Йорке. Работаю в Институте перспективных исследований. Я пришла сюда, чтобы встретиться с…
Встретиться с: столкнуться лицом к лицу с; познакомиться с; представиться; найти; ощутить на себе; воспринять; ожидать прибытия; столкнуться; провести схватку.
- Я пришла сюда, чтобы встретиться с…


Сильный порыв ветра заставил посетителей бара разлить их напитки, он разбросал бутылки, как пробки, поднял мебель в воздух и разбил ее вдребезги о стену. Официанты и посетители в лохмотьях выскочили на улицу. В помещении не осталось никого, кроме нас, словно загипнотизированных друг другом, из-за ветра не способных произнести ни слова.


Она схватила свои вещи, и мы в спешке покинули разрушенное помещение. Она петляла по тротуарам, и мне пришлось идти за ней следом, стараясь не отставать. Скоро я перестала понимать, где мы находимся. Решетка захлопнулась. Весь город был узким переулком, а она была лучшей крысой.
Наконец мы очутились перед небольшой забегаловкой в неблагополучном районе города. Она, не торопясь, зашла внутрь, и мы уселись за покрытый скатертью в клетку столик, пугающий своей изысканностью, на котором стояли гвоздики и лежало несколько хлебных палочек. К нам вышел официант с графином красного вина и миской с оливками. Он подал нам меню, словно это был обыкновенный ужин обыкновенного дня. Я попала в руки семейке Борджиа*, и теперь они хотят, чтобы я поела.
Я взглянула на меню. ВСЕ ВКУСНЕЕ ПО-ИТАЛЬЯНСКИ.
- Здесь я его и встретила, - сказала она. – В 1947 году, в день моего рождения…


---- сноска ----
*Борджиа – испанский дворянский род, ставший синонимом распущенности.
------------