Где кончается закон, начинается тирания.

Клара проснулась из-за знакомого ей звука под окном на улице – голоса. Рассвет еще не окрасил маленькую комнату деревянного дома в серые тона, но ждать осталось не долго. Вместо привычного стекла ее окно было заклеено промасленным пергаментом, который скорее пропускал холод, нежели свет. Она натянула шерстяные одеяла до самого подбородка, вжалась в тоненький матрас и слушала, как супружеская пара бранит друг друга направо и налево; что ж, все как обычно, ничего примечательного. Он вел себя как ребенок и любил закладывать за воротник, а она была сварливой бабой, которая любила пить кровь своего мужа и закусывать его свободой. Он частенько заказывал проституток, а она отдавала всю его зарплату своему брату. Перечислять события внутрисемейной борьбы можно было бесконечно, но это скучно, обыденно и печально. Клара полагала, что самым печальным было то, что супруги из-за споров и обид совсем забыли о любви. Никто бы из них не выбегал на улицу с криками и слезами на глазах вдогонку за любимым, им было наплевать. Интересно, что они будут делать, если Клара скажет им, что они очень, очень счастливые люди?

Когда Клара, в конце концов, проснулась, света в комнате было достаточно, чтобы разглядеть пар изо рта – зима выдалась суровой. Она быстро натянула нижнее белье и платье с корсетом, затяжки которого находились сбоку – лучший вариант, если необходимо одеться без помощи прислуги. В любом другом случае Клара надела бы свой утренний туалет, но когда мужа из-за намерений вступить на престол жестоко убивает лорд-регент, правила несколько меняются. Она повязала на запястье тонкий клочок ткани и легким движением спрятала его под рукавом. Она знала, что он здесь. Этого ей было достаточно.

Пока свет мягко разливался по комнате, она умывалась и причесывалась. Грохот и стук телег, крики извозчиков, собачий лай – типичные звуки зимнего Камниполия. Доусон ненавидел оставаться в столице зимой. Он постоянно и презренно бубнил о том, что не может уехать из-за дел. Такие люди как он должны проводить зимние месяцы в своем поместье, либо на королевской охоте. Но сейчас ни у кого не было своей земли. Лорд-регент Жедер Пальяко забрал их в пользу королевства, чтобы позже в качестве подачки наградить кого-нибудь из своих. Клара жила на деньги, которые с трудом наскребли двое ее младших сыновей. Старший сын, Барьят, просто взял и ушел. Ушел, и лишь Богу известно в каком направлении. А ее незаконнорожденная дочь всеми силами держалась за имя мужа и молила судью о том, чтобы он забыл, что ее когда-то звали Каллиам.

Винсент Коу сидел у камина простой комнаты и ждал ее. Он носил кожаные доспехи охотника, несмотря на то, что охота в городе перестала быть востребованной, а его покровитель умер. Искорки глаз и неуверенные движения, выдавали его совершенно неожиданную любовь к Кларе, когда она входила в комнату. Нет, его чувства не были недостойными, но крайне лестными. Тем не менее, Клара находила их надуманными.
– Я оставил Вам тарелку овса и завариваю свежий чай, – сказал он.
– Спасибо, – ответила она и села рядом с маленькой железной печкой.
– Позволите ли вы мне прогуляться с вами сегодня, моя леди?

Этот вопрос он задавал каждый день, с интонацией маленького дитя, который обращается к своему наставнику.
– Я буду только рада такой компании, спасибо, – сказала она. Она часто отвечала подобным образом, но не всегда, – У меня есть несколько заданий для тебя на сегодня.
– Да, мэм – отвечал Винсент. Он ничего не спрашивал, он знал все наизусть.

Она собиралась свергнуть с престола и, если повезет, убить Жедера Пальяко.