Закон тирана

Дэниел Абрахам

Клара проснулась под привычное громкоголосье, доносящееся с улицы под ее окном. В небольшой комнате пансиона, которую она занимала, было еще по-ночному черно, но заря уже готовилась наполнить ее сизым полумраком. Вместо стекла в окнах была вощеная бумага, которая слегка пропускала свет, но почти не препятствовала холоду. Клара натянула пледы до подбородка, вжалась в тонкий матрас, и стала слушать ругань супружеской пары, которая повторялась почти каждое утро. Он был пьяницей и маленьким ребенком в немощном теле мужчины. Она была сварливой бабой, которая пила кровь мужа и закусывала его свободой. Он спал со шлюхами. Она отдавала все заработанные им деньги своему брату. Взаимные оскорбления мужа и жены были так же однообразны и скучны, как и печальны. И самым печальным было то, думала Клара, что эти двое никак не могли услышать любовь, которая питала все их обиды. Никто не плачет и не кричит на улице на того, кто не вызывает сильных чувств. Ей стало любопытно, что сделали бы они, обратись она к ним и скажи, какие они счастливцы, как сильно им повезло.
Когда, наконец, она встала, было достаточно светло, чтобы она могла видеть пар своего дыхания в морозном воздухе. Она быстро надела белье, затем платье, застежки которого были с той стороны, где она могла их застегнуть без помощи горничной. При других обстоятельствах Клара по-прежнему носила бы траурные одежды, но когда правитель убивает мужа, как врага престола, эти печальные правила несколько меняются. Она обошлась небольшим кусочком свернутой ткани, обвязанным вокруг запястья, который легко прятался под рукав. Она будет знать, что он там. Этого достаточно.
В комнате становилось все светлее. Она умылась и уложила волосы. С улицы доносились уже другие звуки: скрежет телег, крики извозчиков, лай собак. Звуки Кэмниполя, охваченного зимой. Доусон ужасно не любил находиться в столице в зимний период. Он презрительно называл это «зимней работой». Человек его кровей должен проводить зимние месяцы на своих землях или на королевской охоте. Только теперь, конечно, никаких земель не было. Сир Гедер Паллиако вернул их короне, чтобы позже одаривать ими тех, кого он хотел вознаградить. И Клара жила на пособие, которое наскребли два ее младших сына. Ее старший мальчик, Барриат, уехал бог знает куда, а ее внебрачная дочь только и делала, что цеплялась за фамилию мужа и молилась о том, чтобы суд забыл, что она когда-то звалась Каллиам.
В общей комнате у камина сидел, ожидая ее, Винсент Коу. Он был в охотничьих штанах, хотя в городе не было созыва на охоту, а господин, которому он служил, был мертв. Его нелепая, смешная любовь к Кларе сияла в его глазах и читалась в неуверенности, охватившей его, когда она вошла в комнату. Чувство, внушаемое ею, нисколько не возвышало ее в собственных глазах, но она была польщена и невольно радовалась ему.
- Я приберег для вас тарелку хлопьев с завтрака,- сказал он. И делаю свежий чай.
- Спасибо,- сказала она, подсаживаясь к маленькой железной печке.
- Будет ли мне позволено пройтись сегодня с вами, миледи? Это был вопрос, который он задавал каждый день, как ребенок просит о помощи любимого наставника.
- Компания весьма порадовала бы меня, спасибо,- сказала она, как часто это делала. Часто, но не всегда. «У меня сегодня есть кое-какие дела».
- Да, мэм, сказал Винсент, и не стал спрашивать, что это были за дела, потому что он знал.
Она собиралась свергнуть монарха и, если бы это было в ее силах, уничтожить Гедера Паллиако.