The Tyrant’s Law
Daniel Abraham

Клара проснулась от привычного уличного шума под окном. Рассвет еще не превратил тьму в ее маленькой съемной комнате из черной в серую, но ждать осталось недолго. Окно – не стекло, промасленный пергамент - пропускало мало света и много холода. Она натянула до самого подбородка шерстяной плед, вжалась в тощий матрас и слушала, как на улице бранилась супружеская пара. Они ругались почти каждое утро. Он-де пьяница, калека и мальчишка. А она ведьма, пьет его кровь и заедает его свободу. Он спит со шлюхами. Она отдает все его деньги своему братцу. Супружеские претензии были обычными. Их перечень длился долго и нудно. Было грустно. А самое печальное, думала Клара, то, что эти двое не в состоянии почувствовать ту любовь, которая порождает взаимные упреки. Тот, кто разлюбил, не ссорится и не плачет при людях, на улице. Она представила себе, как оживет любовь, когда она, Клара, их разыщет и расскажет им, какие они все же счастливые.
Когда Клара наконец встала, в комнате уже посветлело, и она увидела, как мороз превращает ее дыхание в пар. Быстро натянув нижние юбки, она выбрала платье с боковой застежкой, чтобы одеться самой, без помощи горничной. При других обстоятельствах она бы еще носила траур, но когда твой муж казнен Лордом-регентом, как изменник трона, то правила траура не для тебя. Она повязала на запястье в знак траура ленту и прикрыла сверху рукавом. Она будет знать, что она в трауре. И достаточно.
Уже совсем рассвело, она умылась и причесалась. Звуки на улице изменились. Грохот повозок, крики кучеров. Залаяли собаки. Звуки Кэмниполя в объятиях зимней стужи. Доусон ненавидел зимой жить в столице. Зимний бизнес, так он это называл, и в его голосе звучало презрение. Человеку его происхождения следует проводить зимние месяцы в своих угодьях или еще где-нибудь с королевской охотой. Только сейчас, конечно, не было никаких угодий. Лорд-регент Гедер Паллиако отобрал их , чтобы потом раздавать по частям тем, кого хотел наградить. И Клара жила в меблированных комнатах на гроши, что наскребли два младших сына. Её старший мальчик, Барриат, сгинул бог знает где, а родная дочь, взяв фамилию мужа, изо всех сил старается, чтобы при дворе забыли её девичью фамилию Каллиам.
В общей комнате, возле очага, поджидая её, сидел Винсен Гое. Он надел охотничий кожаный костюм, хотя какая охота в городе, да и милорд мертв. Его совершенно нелепая любовь к Кларе светилась во взгляде и проявлялась в особой манере держаться, когда она входила в комнату. Эта любовь не совсем достойная, но льстила ей, и , вопреки себе, она находила это милым.
- Я приберег для Вас миску овсянки и заварил свежий чай, - сказал он.
- Спасибо, - поблагодарила она, садясь рядом с железной печкой.
- Мне будет сегодня разрешено сопровождать Вас на прогулке, миледи? – Он спрашивал так каждое утро, как ребенок выпрашивая благосклонность от обожаемого наставника.
- Спасибо, мне будет приятна компания, - ответила она как обычно. Обычно, но не всегда.
– Сегодня у меня есть несколько поручений.
- Да, госпожа. - Винсен не спрашивал, что за поручения, он и так знал.
Она собиралась уничтожить королевскую власть и, если удастся, покончить с Гедером Паллиако.