Из романа Макса Барри «Лексикон»

¬– Он приходит в себя.

– Глаза всегда так выглядят.

Мир вокруг расплывался. В правом глазу чувствовалось давление.

– Арк, – сказал он.

– Блядь!

– Возьми…

– Слишком поздно, забудь. Вытаскивай.

– Еще не слишком поздно. Держи его.

В его поле зрения выросла тень. Он чувствовал запах алкоголя и старой мочи.

– Уил? Ты меня слышишь?

Он потянулся к своему лицу, чтобы смахнуть то, что на него давило.

– Держи его… – Вокруг его запястья сомкнулись чьи-то пальцы. – Уил, очень важно, чтобы ты не трогал лицо.

– Почему он в сознании?

– Не знаю.

– Ты что-то испортил.

– Ничего подобного. Дай сюда.

Шорох. Он застонал:

– Хнн… хннн…

– Прекрати дергаться. – Он почувствовал в ухе дыхание, горячее и близкое. – У тебя в глазу игла. Не шевелись.

Он замер. Что-то запищало, какая-то электроника.

– Ах, черт, черт.

– Что?

– Они здесь.

– Уже?

– Устройство показывает, что их двое. Надо уходить.

– Я уже вошел.

– Нельзя этого делать, пока он в сознании. Ты ему мозги поджаришь.

– Не обязательно. – Разжались зажимы.

– Нельзя это делать, пока он в сознании, и у нас нет времени, и вообще это, наверное, даже не тот парень.

– Если не собираешься помогать, отойди.

Уил сказал:

– Мне… надо… чихнуть.

– На данном этапе это плохая идея, Уил. – Что-то тяжелое опустилось ему на грудь. В глазах у него потемнело. Глазное яблоко слегка сдвинулось. – Может быть больно.

Разрез. Тихий механический вой. Ему в мозг вонзился рельсовый костыль. Он закричал.

– Ты его угробишь.

– Все хорошо, Уил. Все хорошо.

– Он… ой, у него кровь из глаза идет.

– Уил, мне нужно, чтобы ты ответил на несколько вопросов. Очень важно, чтобы ты говорил правду. Понимаешь?

«Нет нет нет…»

– Первый вопрос. Как ты считаешь, ты скорее собачник или кошатник?

«Что…»

– Давай, Уил. Кошки или собаки?

– Я не могу это расшифровать. Вот почему мы этого не делаем, когда человек в сознании.

– Ответь на вопрос. Боль прекращается, когда отвечаешь на вопросы.

«Собаки! – закричал он. – Собаки пожалуйста собаки!»

– Он сказал: собаки?

– Ага. Пытался сказать: собаки.

– Хорошо. Очень хорошо. Один есть. Какой у тебя любимый цвет?

Раздался какой-то звон.

– Блядь! О, мать твою!

– Что?

– Вульф здесь!

– Не может быть.

– Да вот же, здесь все показано!

– Дай посмотреть.

«Синий!» – закричал он в тишину.

– Он ответил. Видишь?

– Да, вижу! Какая разница? Надо уходить. Надо уходить.

– Уил, задумай число от одного до ста.

– О, Господи.

– Любое число, какое хочешь. Давай.

«Я не знаю…»

– Сосредоточься, Уил.

– Сейчас явится Вульф, а ты тут страдаешь фигней, испытывая не того парня. Подумай о том, что ты делаешь.

«Четыре я выбираю четыре...»

– Четыре.

– Видел.

– Хорошо, Уил. Осталось всего два вопроса. Ты любишь свою семью?

«Да… нет… что это за…»

– Его совсем плющит.

«У меня не… Наверное, да… Ну, то есть, да, все любят…»

– Подожди, подожди. Окей. Вижу. Бог ты мой, как странно.

– Еще один вопрос. Почему ты это сделал?

«Что… я не…»

– Это простой вопрос, Уил. Почему ты это сделал?

«Что сделал что сделал что что…»

– Пограничный результат. То есть примерно восемь разных сегментов. Я бы терялся в догадках.

«Я не знаю о чем вы я ничего не делал клянусь я никогда ничего никому не делал разве что разве что я знал когда-то девушку…»

– Вот.

– Ага. Ага, окей.

Кто-то заткнул ему рот рукой. Давление на глазное яблоко усилилось, стало как будто всасыванием. Они вытаскивали его глаз. Нет – это была игла, ее убирали. Наверное, он завопил. Потом боль ушла. Ему помогли подняться. Он ничего не видел. Ему было жалко свой бедный, измученный глаз. Но тот был на месте. Тот все еще был на месте.