- И какого черта ты забыла в Бирмингеме? - спросила девчонка с волосами спелой вишни, девчонка, которая не только знала, что кубинский эспрессо вообще существует в природе, но и даже умела его варить. Ники глубоко вдохнула дразнящий аромат свежесваренного кофе, ноздри её затрепетали.
- У машины моей спроси. Похоже, эта колымага решила, что Бирмингем просто создан для того, чтобы отдать в нём концы.
Девчонка усмехнулась. Оказалось, её зовут Дарья Паркер, и Ники на ум сразу же пришло другое имя – Дороти Паркер. Дарья была гораздо выше Ники, и лицо её, угловатое и худое, вряд ли бы кто осмелился назвать «милым» - настолько оно поражало своей необычность, что избитым и пресным словом «милое» описать всю его притягательность казалось совершенно невозможным.
- Такая вот хрень. На её месте я, конечно, поискала бы место получше.
Ники смаковала «кубано», и блаженное тепло разливалось по телу: согревая горло, оно текло дальше, к желудку, унося прочь дорожные невзгоды и усталость. Ники приободрилась – как бы то ни было, а она жива. Она даже отыскала работающую кофейню – единственное открытое заведение на этой богом забытой улице. Она вспомнила, как завернула за угол и оторопела – на секунду ей померещилось, что здесь, на этой безлюдной улице с закрытыми ставнями, газовыми фонарями и булыжной мостовой, орудуют голливудские киношники, снимающие очередной леденящий душу триллер.
- Понятно. А чего ты вообще через Бирмингем поехала? – обнаженные руки Дарьи покрывали бледно-розовые шрамы – неизменные спутники бариста, беспечно колдующего над обжигающей паром кофемашиной.
- Ну, - хмыкнула Ники, ставя чашку на барную стойку, - должно быть, я не заметила знака «Въезд запрещён».
- Да его Торговая палата всё время снимает, - Дарья даже не улыбнулась.
- Ладно, ладно, - хихикнула Ники, - скажу как на духу – я просто следую инструкциям. – С этими словами она выудила из кармана куртки измятую аляповатую брошюру, положила её на стойку и разгладила. «Непременно посетите Аве Мария Гротто!» взывали черные жирные буквы, напечатанные на отдающей синевой глянцевой бумаге. «Иерусалим в миниатюре – вы не видели ничего более прекрасного и захватывающего!»
- Да ты стебёшься надо мной, что ли? – спросила Дарья и взяла рекламный листок.
- Не-а, - мотнула головой Ники, - всё так и есть.
Рекламками она обзавелась в зале ожидания на автобусной станции, когда пересекала границу штатов, - прихватила целую охапку со стеллажа возле туалета, а затем внимательно изучила их все, потягивая из пластиковой чашечки дармовой и оттого дерьмовый кофе. Проспекты, предлагавшие достопримечательности типа пещер в парке Де Сото («Волшебный мир подземелий») или археологического парка Маундвиль («Неизведанные тайны прошлого») сразу отправились в мусорку. Парк Аве Мария Гротто находился в самом низу списка последней брошюры – куда-то всё равно надо было двигать, да и история монаха-бенедиктинца, потратившего всю жизнь на создание из камней и хлама уменьшенной модели Святого Града, заинтриговала её.
- Да ты чокнутая, Ники Ки, - ухмыльнулась Дарья и швырнула буклет на стойку.