Граф Берат был известен как благочестивый и образованный мужчина в самом рассвете сил. Он прожил 65 лет и за последние 40 не покидал своё поместье, чем очень любил хвастаться. Величие графа слагалось, главным образом, из величия его дворца. Известняковый холм возвышал дворец над городом Берат, который практически полностью окольцевала река Берат, что делало графство Берат очень изобилующим. Особенно плодовитость проявлялась в оливках, винограде, грушах, сливах, ячмене и женщинах. Граф любил их всех. У него было пять жен, и каждая последующая моложе предыдущей, но ни одна из них не подарила ему ребёнка. Не осталось у него даже внебрачного сына от какой-нибудь доярки. Но одному Богу было известно, что проблема кроется не в нем, усердия в этом деле ему хватало. Детей не было, и граф пришел к мысли, что Бог проклял его, вот он и стал окружать себя священниками. В городе располагался кафедральный собор и 18 церквей с епископом, канониками и священником; а со стороны восточных ворот был дом доминиканских монахов. Граф порадовал город двумя новыми церквями и возвысил монастырь на западном пригорке, находящемся через реку по ту сторону виноградника. Он взял на службу священника и по бешенной цене купил пригоршню соломы – той, которую подкладывали в ясли с новорожденным Иисусом. Граф положил солому под стекло, украсил золотом и другими драгоценными камнями, а затем установил ковчежец на алтарь часовни, молился священному талисману каждый день, но ничего не помогало. Пятую жену он взял семнадцатилетнюю, она была многообещающе молода, пышнотела и здорова, но как и другие - бесплодна. По началу графу казалось, что с покупкой священной соломы его надули, однако священник убедил графа, что сувенир привезли прямо с папского дворца в Авигноне, и предоставил бумагу, подписанную самим святым отцом, которая гарантирует, что «данная солома, действительно, взята из кроватки младенца Иисуса». Затем граф пригласил четырех выдающихся докторов осмотреть его нынешнюю жену; и все многоуважаемые врачи вместе и каждый в отдельности заключил, что моча чистая, органы целые, аппетит здоровый. Что оставалось делать графу? В поисках наследника он стал опираться на свои знания. Гиппократ писал о действенности картин зачатия, поэтому граф пригласил художника украсить спальню жены картинами Девы Марии и младенца, он ел красную фасоль и поддерживал комнату в тепле. Ничего не работало. Граф четко знал, что проблема не в нем. Он посадил семена ячменя в два горшочка и поливал один из них мочой своей жены, другой – своей собственной; семена проросли, а это, по словам доктора, доказывало, что граф и графиня фертильны. Граф еще больше утвердился в мысли о том, что Бог проклял его. Он с головой окунулся в религию, так как в тот момент очень остро ощутил скоротечность времени. Аристотель писал: мужчина может проявлять себя как мужчина до 70 лет. На осуществление своей мечты графу оставалось 5 лет. Как-то осенним утром – пусть он и не осознал этого сразу – его молитвы были услышаны. Служители церкви прибыли из Парижа. Три священника и монах приехали в Берат с письмом от Луиза Бессьера, кардинала и архиепископа Ливорна, папского представителя французской церкви. В простом, почтительном и угрожающем письме он просил дать позволение брату Джерому, молодому монаху – обладателю важных знаний – изучить мемуары Берата. «Нам хорошо известно, - писал кардинал архиепископ на элегантном латинском, - что Вы охвачены сильным чувством любви к рукописям как языческого, так и христианского характера, поэтому мы умоляем Вас во имя любви Христа и созидания Царства Божьего позволить нашему брату Джерому изучить Ваши грамоты». Примечательно то, что граф Берат, действительно, обладал библиотекой и архивом летописей, которые, вероятно, были самыми полными в Гасконе, а то и во всем южном христианском мире, но неясно было одно – почему архиепископ так сильно заинтересован в грамотах дворца. В упоминании языческих работ звучала угроза. Откажите мне в просьбе, подразумевал кардинал архиепископ, и я напущу доминиканских собак и инквизиторов на Ваше графство, и они обнаружат языческие работы, поддерживающие ересь. Начнутся судебные процессы и сжигания на кострах, которые напрямую графа не затронут, но ему придется заплатить за отпущение грехов, дабы оставить душу в чистоте. Церковь была падка на деньги, а о богатстве графа Берата ходила молва. Да, обижать кардинала архиепископа он не хотел, но также хотел он узнать, почему это вдруг Его Преосвященство заинтересовалось Бератом. Поэтому граф вызвал отца Роберта - главного доминиканца города Берат – в большой зал крепости, который уже давно прекратили использовать для проведения пиршеств, а сейчас оборудовали полками для формирования старых документов и переплетения ценных рукописей промасленной кожей. Отцу Роберту исполнилось всего 32 года. Он был сыном дубильщика и вырос в церкви на попечительстве графа. Отец Роберт выглядел очень высоким, очень суровым, его короткая черная прическа напоминала графу щетку с жесткой щетиной для полировки доспехов. В это прекрасное доброе утро ко всем перечисленным "достоинствам" Роберта прибавилась еще и злость. «У меня завтра есть дела в Кастиллон Дарбизоне, - заявил он, – И мне нужно уехать в течение часа, если я хочу добраться до города засветло». Граф не обратил внимания на грубый тон отца Роберта. Доминиканцу нравилось то, что он может обращаться к графу, как к равному, а тот допускал дерзость в отношениях просто потому, что она его забавляла.