Сто пятьдесят лет назад Земля и Марс, раздираемые внутренними противоречиями, находились на пороге войны. Освоение Пояса астероидов с его огромными залежами полезных ископаемых не представлялось экономически целесообразным и было задачей далекого будущего. Освоение же внешних планет представлялось невозможным даже в самых дерзких коллективных мечтаниях. Тогда Соломон Эпштейн построил небольшой модифицированный термоядерный двигатель, закрепил его на киле своей трехместной яхты и запустил. При хорошей видимости до сих пор можно разглядеть его лодку, которая с минимальной скоростью света удаляется в пустоту. Ярчайшие и самые длинные похороны в истории человечества... К счастью, на своем домашнем компьютере он оставил чертежи.

Двигатель Эпштейна не открыл людям звезды, зато предоставил в их распоряжение планеты.

750 метров в длину и 250 в ширину, снаружи неказистый, как пожарный кран, и с большими пустотами внутри, «Кентербери» представлял собой переоборудованный колониальный корабль. В один прекрасный день его заполнили люди, продовольствие, чертежи, техника, пузыри с регулируемым микроклиматом, и еще большие надежды. Почти двадцать миллионов человек поселилось на спутниках Сатурна. «Кентербери» перевез туда около миллиона своих прототипов. На спутниках Юпитера – сорок пять миллионов. Один только спутник Урана мог похвастаться пятью тысячами жителей, это был самый дальний форпост человеческой цивилизации, по крайней мере до тех пор, пока мормоны не достроили корабль нового поколения и не отправились к звездам и свободе от ограничения рождаемости.

Затем очередь дошла до Пояса астероидов.

Если вы спросите кадровиков из Управления по делам народонаселения, то выпив и разоткровенничавшись, они могут сказать вам, что на Поясе было около ста миллионов людей. Если спросить переписчиков населения внутренних планет, они назовут число поскромнее – около пятидесяти миллионов. Куда ни глянь, население громадное, и всем нужно много воды.
Поэтому теперь «Кентербери» и дюжина таких же кораблей из компании Pur’n’Kleen, управляющей водными ресурсами, курсируют от щедрых колец Сатурна к Поясу и обратно, перетаскивая ледники. И так будет продолжаться до тех пор, пока эти корабли, совсем изношенные, не спишут на металлолом.

Джиму Холдену это казалось очень поэтичным.

- Холден?
Он обернулся к ангарной палубе. Над ним нависла главный инженер Наоми Нагата. Почти два метра ростом, с копной черных кудрявых волос, убранных сзади в хвост, она стояла с выражением изумления, смешанного с раздражением. Как у многих на Поясе, у нее была привычка пожимать не плечами, а руками.
- Холден, ты слушаешь или просто в окно смотришь?
- Была одна проблема, - сказал Холден. – И поскольку ты очень-очень хорошая, тебе удалось ее разрешить, даже несмотря на недостаток денег или продовольствия.
Наоми рассмеялась.
- То есть ты не слушал, - заключила она.
- Ну да, не слушал.
- И тем не менее ты правильно уловил суть. Посадочный модуль «Рыцаря» не может сработать в атмосфере до тех пор, пока я не поменяю уплотнители. Это сложно сделать?
- Я спрошу старину командира, - ответил Холден. – А когда последний раз мы использовали шаттл в атмосфере?
- Никогда, но по правилам у нас должен быть как минимум один атмосферопригодный шаттл.
- Эй, босс! – крикнул через пролет Амос Бёртон, родившийся на Земле ассистент Наоми. Он неопределенно махнул своей ручищей в их направлении. Неважно, что командиром этого корабля был Мак Дауэлл, Холден был старшим помощником, - в мире Амоса Бёртона только Наоми считалась боссом.
- Что случилось? – в ответ крикнула Наоми.
- Трос никуда не годится. Ты не могла бы придержать этого маленького мерзавца, пока я не схожу за новым?
Наоми посмотрела на Холдена. «Мы здесь закончили?», - читалось в ее глазах. Он шутливо отсалютовал, она рассмеялась и ушла, все еще тряся головой, высокая и худая в своем замасленном комбинезоне.

Проработав семь лет военно-морском флоте Земли, пять лет в космосе с гражданским населением, он так и не смог привыкнуть к высоким, худым, неправдоподобным фигурам жителей Пояса. Детство, проведенное в условиях гравитации, навсегда изменило его взгляд на вещи.

Зайдя в центральный лифт, Холден поднес палец к кнопке навигационной палубы – он представил себе соблазнительную Адэ Тукунбо, ее улыбку, голос, аромат пачули и ванили, который исходит от ее волос, – но вместо этого нажал кнопку медпункта. Долг прежде всего, потом удовольствие.


Холден вошел в тот момент, когда Шид Гарвей, медтехник, согнувшись над своим лабораторным столом, промывал ампутированную левую руку Камерону Пажу. Месяц назад Пажу прижало локоть тридцатитонным блоком льда, который двигался со скоростью 5 миллиметров в секунду. Среди тех, кто занимается опасной работой фрезерования и перемещения айсбергов в невесомости, такая травма не редкость, и Паж воспринял это с фатализмом профессионала. Холден склонился над плечом Шеда, чтобы посмотреть, как техник вытаскивает из мертвой ткани одну из медицинских личинок.
- Как дела? – спросил Холден.
- Смотрится очень даже неплохо, сэр, – ответил Паж. – У меня даже нервы там остались. Шед вот объясняет, как сюда будет надеваться протез.
- Думаю, мы сможем держать омертвение тканей под контролем, - заметил медик, - и проследим, чтобы Паж продолжал лечение, пока мы не доберемся до Цереры. Я переговорил с полицией, и его отправили сюда надолго, так что мы сможем установить датчики силы, давления и температуры, программу разработки мелкой моторики. Полный комплект. Искусственная рука будет почти также хороша, как настоящая. У внутренних планет есть новый биогель, который регенерирует конечность, но он не входит в нашу аптечку.
- Шли бы они куда подальше, эти внутренники, вместе со своим чудо-желе. Я бы предпочел хорошую подделку с Пояса, чем то, что эти сволочи выращивают в своих лабораториях. Ходить с их разукрашенной рукой – все равно, что идиотом себя выставить, – прокомментировал Паж, тут же добавив. – Ой, гм, только без обид, сэр.
- Все в порядке. Рад, что мы поставим тебя на ноги, – сказал Холден.
- Расскажи ему. – Паж с ухмылкой обратился к Шеду. Тот покраснел.
- Ну, э-э, я слышал от ребят, которые носили протез, – процедил Шед, стараясь не встречаться взглядом с Холденом. – Очевидно, в течение некоторого времени ты отождествляешь себя с протезом и при мастурбации испытываешь то же самое, как если бы ты делал это собственной рукой.
Холден не ответил, и комментарий повис в воздухе, уши Шеда стали почти пунцовыми.
- Познавательно, - бросил Холден. – Так что с омертвением тканей?
- Занесена инфекция, - ответил Шед. – Личинки контролируют ее распространение, а воспаление в данном случае идет только на пользу, поэтому мы намеренно с ним не боремся, пока оно не начинает распространяться.
- Он поправится к следующему рейсу? – спросил Холден.
В первый раз за все это время Паж нахмурился.
- Да, черт возьми, я буду готов, я всегда готов. Именно этим я тут и занимаюсь, сэр.
- Может быть, - сказал Шед. – Зависит от того, как схватятся швы. Если не к ближайшему рейсу, то к следующему.
- Черт, - выругался Паж. – Да я одной рукой смогу дробить лед лучше, чем половина идиотов, которые у вас тут развелись.
- Опять же, познавательно, - Холден ухмыльнулся. – Дерзай!
Паж рассмеялся. Шед вытащил еще одну свободную личинку. Холден пошел назад к лифту. В этот раз он уже не сомневался.