И тут я очутился лицом к лицу с Главным Товарищем Большевиком. При виде меня он вздрогнул, но тут же взял себя в руки. Он сидел, задрав ноги в огромных сапогах прямо на стол красного дерева, с сигарой в зубах. Из-под папахи торчали косматые волосы, а лицо покрывала недельная щетина. Одет он был небрежно, а из-за пояса выглядывал здоровый тесак. На столе подле него лежал револьвер. Мне еще никогда не доводилось видеть большевиков, но я признал его с первого взгляда. - Ты говоришь, что прежде уже бывал в Берлине? – спросил он, и прежде, чем я успел ответить, быстро добавил, - Обращаться ко мне надо просто – «брат» или «товарищ», никаких там «превосходительств» или «сиятельств». Сейчас Эра Свободы – по сути, ты такой же, как я или почти такой, никак не хуже меня. - Благодарю Вас. - Не надо этих любезностей, черт возьми! – воскликнул он с досадой. – Настоящий товарищ никогда не скажет «Благодарю Вас». Значит, ты прежде уже бывал в Берлине? - Да, в середине войны я освещал события в Германии изнутри. - Ааа, проклятая война! – пробормотал он, издав то ли стон, то ли вой. – Заметь, товарищ, что я всегда плачу, когда говорю о ней. Когда что-нибудь напишешь обо мне, не забудь упомянуть, что я плакал, когда речь зашла о войне. О нас немцах у других народов составилось совсем неверное мнение. Я просто слезами обливаюсь, когда думаю о разрушенной Франции и Бельгии. - Он извлек из кармана засаленный красный платок и зарыдал. – Подумать только, сколько пошло на дно английских торговых судов!.. - Да Вы не волнуйтесь, - ответил я, - все их убытки непременно возместят. - Очень надеюсь, действительно надеюсь, – пробормотал вождь большевиков. Вдруг раздался громкий стук в дверь. Большевик поспешно утер слезы платком и сунул его в карман. - Как я выгляжу? – спросил он озабоченно. – Надеюсь, достаточно бесчеловечно? Жестко? - Ну да, - ответил я, - вполне сурово. - Так и должно быть, – ответил он. - Отлично, но ДОСТАТОЧНО ли сурово? Он поспешно взъерошил волосы обеими руками. - Быстро, - приказал он, - подай мне вон ту пачку жевательного табаку. Ну вот. Войдите! Дверь распахнулась настежь. В комнату вошел солдат, одетый так же небрежно, как и его командир. В руках у него была кипа бумаг, видимо, он был вроде военного секретаря. - Хаа! Товарищ! – воскликнул он весьма развязно. – Вот тебе расстрельные ордера! - Ордера на расстрел! – повторил большевик. – На лидеров прошлой революции? Отлично! А как их много! Минуту, сейчас я их все подпишу. Он быстро, не читая, подмахнул все ордера один за другим. - Товарищ, - строго заметил секретарь, - да ты не жуешь табак!.. - Да жую я, жую, - ответил командир, - только собирался взять еще кусочек. И он откусил большой кусок от своей плитки, казалось испытывая явное отвращение, и яростно задвигал челюстями.